Нет, это я виновата. Я забылась. Сижу тут на травке, воображая, что у нас с Мироном светская беседа, как будто не знаю, кто передо мной. Я и правда наивная.

– Может, я вообще без трусиков?

Боже, что я несу? Зачем дразню огромного озабоченного мужика? Идиотка чёртова!

– Это было бы интересно, но такие, как ты, Ульяна, не разгуливают без трусов. Особенно с теми, кого они боятся больше смерти.

– Какие, такие?

– До тошноты правильные, зажатые, не раскрепощённые трусихи. Ты ещё не стала женщиной по-настоящему. Ты всё ещё ребёнок. А эти волосики на твоём лобке... М-м-м... Вишенка на торте инфантильности. Только опытный, зрелый мужчина, истинный ценитель красоты и чувственности смог бы придать тебе достойную огранку.

– Ты на себя, что ли намекаешь? Ювелир сраный! – не сдержалась я, потому что прекрасно помнила его "огранку".

Это было невыносимо слушать, невыносимо обсуждать. Для Мирона, похоже, не было запретных тем. Напротив, он смаковал интимную жизнь других людей. Мою жизнь. Залезая ко мне в трусы в прямом смысле слова. Какая беспардонность!

– Упаси господь! Ты бы меня не вывезла, куколка. Да ты уже не вывозишь. Разве ты смогла бы мне довериться? Ни за что на свете! Так что и говорить не о чем. Давай выпьем за тебя! – предложил Мирон, снова наполняя наши бокалы. – За милую, наивную, дерзкую красавицу Ульяну, вокруг которой начала стремительно таять розовая вата!

– По-твоему, я живу на розовых облаках?

– Уже нет. Появился ужасный злодей Мирон, сломал твой пряничный домик, трахнул радугу и убил единорога. Всё стало таким некрасивым, слишком обычным и пугающе-настоящим. Как же теперь жить бедняжке Ульяне? Сможет ли она воскресить этот выдуманный мир? А быть может, доблестный Умар взмахнёт своей рыжей бородой и поможет ей оживить единорога?

– Когда ты был немногословен, ты нравился мне больше, Русланчик, – съязвила я.

– Я знаю. Что ж, давай помолчим?

Опрокинув стакан с виски, Мирон закинул в рот виноградину и улёгся головой на мои колени. Он блаженно закрыл глаза и устроился поудобнее. Я сидела в полном замешательстве, вцепившись в ножку бокала с такой силой, что, казалось, она сейчас рассыплется в мелкую крошку.

– Погладь меня по волосам, – не открывая глаз, приказал Мирон.

– Я не хочу.

– Я хочу. Принцесса, ты так резко не борзей! Ты всё ещё моя пленница.

Отхлебнув для храбрости шампанского, я отставила в сторону бокал и осторожно положила руку на голову Мирона. Его волосы были мягкими и шелковистыми на ощупь. Я начала неспешно гладить его по голове, стараясь быть ласковой.

– Божественно! – сонно простонал Мирон. – Я почти в тебя влюбился, куколка!

Ха-ха, очень смешно, – процедила я про себя.

Больше он не проронил ни слова и не шевелился. Я методично копошилась рукой в его шевелюре, внимательно рассматривая расслабленное лицо мужчины. Сейчас он не пугал меня совершенно. Неужели аквамарины меня действительно успокоили?

Это обманчивое ощущение сыграло со мной злую шутку, потому что я начала коситься на кобуру с пистолетом.

Она была не застёгнута и находилась заманчиво близко. Стоит мне только протянуть руку, и я смогу выхватить его пистолет. А что дальше? Смогу ли я в него выстрелить? Отнять жизнь у этого человека?

Пальцы начали дрожать от накатившего на меня нервного возбуждения. Убью Мирона, и дело с концом!

А если меня поймает его охрана после? Сиплый только того и ждёт! Убью его тоже! Всех убью!

Если не прикончу Мирона, он меня замучает до смерти. Чёрт, что же делать? Такой шанс мне предоставился.

Я должна верить в Умара. Он приедет за мной! Приедет!