- И вызову, сука. И приплачу им столько, что тебя зароют на пожизненное. Так что задери юбку, мать твою, и не зли меня!

Я вытерла мокрые ладони о полы своего пиджака. Мне было настолько наплевать на то, как я выгляжу и что делаю, что я и не подумала, как это выглядит.

- Вы же даже не даёте мне попытаться оправдать себя. Вы сами все это подстроили. А было ли хищение средств?

Мои слова вывели Шагурова из себя. Я не успела отскочить – он стремительно двинулся в мою сторону, схватил за волосы и начал трясти, как тряпичную куклу.

- Ты, падла! Ты на кого рот раскрыла? Я сейчас заткну тебе его по самую гло…

Топот каблуков потонул в его крике. Потому мы оба и не услышали.  Когда двери в коморку распахнулись и на пороге появилась ошеломленная финансист, я была готова кинуться ей на шею и расплакаться от облегчения. Потому что взгляд, который она бросила на Шагурова, был полон такой ненависти, брезгливости и презрения, что я почувствовала единство.

Он отпустил меня. Повернулся к Веронике Леонидовне, как мне показалось, с желанием её убить. Но директор финансового отдела смотрела холодно, с каким-то превосходством.

- Я не могу вам дозвониться. Пикалов поднимается по лестнице, я обязана была поставить его в известность. Вы проигнорировали мои сводки в пятницу, в субботу корпорация Барсова скупила недостающее количество акций. Вы напрасно обвинили меня в недостоверности.

- Твою мать! – заорал Шагуров. – Кто вам позволил прыгнуть выше головы до президента корпорации…

- Я действую согласно своей должностной инструкции. И впредь такого тона не потреплю. Вам лучше вернуться в кабинет…

Вылетая, А.Н задел её плечом. Я упала в кресло и расплакалась.

- Влада, возьми себя в руки, - не меняя тона, приказала Вероника Леонидовна. – Приехал президент корпорации, придётся подать ему кофе. В секретном ящике черные очки.

- Я этого не делала… - меня душили рыдания. – Я не трогала денег!

- Я знаю, - она сказала это так, будто подобный фокус проворачивали не в первый раз. – Продержись несколько дней. Грядут большие перемены…

В офис прибыл председатель правления со своей помощницей, также выслал спецтранспорт за собственными финансистами и юристами. По мне, зареванной и обессилевшей, скользнул беглым взглядом. И только тогда я поняла. Насколько серьёзно все происходящее.

Они все сразу уединились в кабинете. А я очень удивилась, когда пришла одна из девушек, с которой я недавно разговаривала. Она принесла мне сильное успокоительное и сказала, что сама отнесет кофе – иногда ей приходилось работать на заменах.

Заседание затянулось на пять часов. Я даже успела кое-как прийти в себя и привести лицо в божеский вид. Но припухшие веки и красные глаза выдавали моё состояние.

Примечательно то, что возле приёмной образовалась зона отчуждения. Больше никто из зевак сюда не заглядывал, что хоть немного меня радовало. Если термин «радость» можно применить к такому состоянию.

Шагуров уехал вслед за генеральным сразу после совещания. Наверное, произошло что-то действительно из ряда вон выходящее. Фамилию «Барсов» я почему-то с этим не связала. Ровно в шесть я выключила компьютер, закрыла все дери и вызвала такси – меня все еще шатало и трясло. Было плевать на то, что меня никто не отпускал. Хуже уже не будет. Что лишние пару часов рядом с кабалой длиною в вечность?

Зря я надеялась, что все, что произошло в корпорации, там и остается…

Отец и мать встретили меня молчанием.  И тут я не выдержала.

- Расспросов – не будет. Особенно тупых. Виктории, папа, виднее, кто твоя дочь, верно? – Скинула каблуки, молясь лишь о том, чтобы не разрыдаться раньше времени.