– Конечно, – голова ее дернулась в кивке, но в глазах застыло безразличие к своей жизни: она слишком долго боролась. Устала и лишь ждала конец, пытаясь не сильно расстраивать своих родных. – Опять работала допоздна, Амелия?

– Да, вот, – девочка вздрогнула, моментально вспомнив о чаевых. Пересела на корточки и принялась поспешно выгребать из глубокого переднего кармана платья мелочь, оставленную пьяными посетителями. – Вот, – ещё раз повторила она, закусив губу, – если сложить со вчерашним, то хватит на ещё один отвар от миссис Ди. Если я нагребу завтра ещё пару монет…

Мама выдавила из себя улыбку и прикоснулась ладонью к щеке Мели:

– Я не заслуживаю такой дочери. А ты не заслуживаешь того, что происходит с нами, малышка.

– Нет, мама, мне нравится работать там, – она соврала, не моргнув и глазом. – Я хочу устроиться на полный день, но хозяин пока не разрешает…

– Худшее, что со мной может случиться – это не смерть, родная. А осознание, что вы с сестрой тратите молодость на грязную и неблагодарную работу. С этой дрянью внутри я не смогла даже дать вам возможность учиться и проводить время со сверстниками…

– Мама, нет, – девочка отшатнулась и попыталась дышать ровнее, прогоняя слёзы. – Мы сами так решили. Многие так живут.

Женщина прикрыла веки и тяжело вздохнула, не найдя сил на споры. Такой она была уже несколько лет. С тех пор, как отец бросил их, Мели своими глазами видела, как болезнь делает маму слабее с каждым днём, пожирает её изнутри, отнимая у них с Дарой улыбку и свет глаз самого родного человека.

Мама работала, пытаясь прокормить двух маленьких дочерей, не щадя себя и не тратя время на отдых. И вот… Мели ненавидела отца. Ненавидела тех пьяниц в таверне с таким же громким смехом и гоготом, что заполнял их дом в ее детстве. Ненавидела запах пива и сидра, которым были пропитаны стены их дома до тех пор, пока отец не избил маму и не ушёл к официантке. Ненавидела-ненавидела. Всем сердцем и душой.
Но каждый день шла в таверну, натягивала улыбку на лицо, надеясь хоть на какие-то чаевые.

– Сегодня заходил отец Рикотта, – между тем продолжала мама, повернув голову в сторону дочери, пока та аккуратно укладывала монетки на столик возле кровати. – Он снова спрашивал о вашей помолвке…

– И не подумаю, – мигом выпрямилась Мели, вспоминая неловкое предложение тощего мальчишки. – Я же уже говорила. Я никогда не выйду замуж, мама.

Из-за отца Амелия ненавидела не только пьяный гогот и вонь алкоголя. Одна мысль, что ей придётся жить с человеком, который может в любой момент бросить её и избить… Рожать ему детей, ничего не подозревая. Нет уж. Она не наступит на мамины грабли. Отец тоже был мил и клялся в вечной любви. Обещался делить пополам счастье и радость, невзгоды и печали, дарить любовь. Где она теперь?

– Он хороший мальчик, – тем временем продолжала мама, словно не слыша её отказов. – Я хочу умереть, зная, что вы с Дарой пристроены в хорошие семьи.

– Мама, хватит, – девушка закрыла уши руками и помотала головой. – Не хочу ничего слышать, ты не умрешь.

Если насобирать два миллиона золотых к концу этого года на лечение в столице и услуги лучшего доктора империи, то это могло быть правдой. За первые полгода они с Дарой заработали девяносто тысяч на двоих, тридцать из которых ушли на продукты и местную знахарку, которая поддерживала маму отварами. Берегли каждую монеточку, экономили на всём, но отчаяние медленно, но верно подкрадывалось с осознанием реальности. Этого мало. И даже брак с Риккотом не помог бы им – его семья давно обнищала.