– Надо все делать быстро. Били по головам – спешили? Провожать надо еще быстрее. А разжалобишься – хоронить придется.

Таргитая передернуло, с удвоенной скоростью начал таскать убитых. Шлемы и доспехи хватал едва ли не зубами, спеша унести побольше. Олег от жутких ран отворачивался, старался держать мысли занятыми. Не замечать бы, что порой пальцы погружаются в еще теплую плоть!

Еще чистили башню, когда раздался строгий скрипучий голос:

– Что происходит?

Гольш возвышался на подоконнике. Вокруг мага струился и блистал воздух. Зал наполнился запахом сладкого дыма и тлеющих тряпок. Жезл в руке мага почернел, обуглился, от золотого набалдашника торчал огрызок.

Таргитай с поворота бросал последний труп – наловчился попадать в окошко не глядя. Тело обрушилось на Гольша, залило кровью. В следующий миг маг был в чистой одежде, серебряные волосы причесанно струятся по плечам, а на месте трупа взвился и растаял легкий дымок.

Олег опустил руки, бессильно прислонился к стене. Гора свалилась с плеч, не гора – горный хребет. Мрак широко заулыбался, расправил плечи, даже не поморщился от новообретенных ран и царапин.

– Ворюги приходили, – сообщил буднично. – Решили, раз хозяин на гульках, пошарят по сусекам… Дурачье, что собака из кузни сопрет? У тебя ж здеся ни удавиться, ни зарезаться нечем. Зато застали нас троих, злых и замученных непосильной учебой в поте твоего лица!

Гольш переводил потрясенный взгляд с одного на другого. Стены забрызганы кровью, словно здесь забили стадо скота. Зал от трупов очистили, но в лужах крови белели зубы, высовывались кисти рук, плавали носы и уши. В углу на высоту роста нагребена куча разбитых щитов, кривых, целых и побитых мечей.

– Кто? – выдохнул он.

– Назвался Агимасом. Правда, мы его знавали под другим имечком… И бивали тоже под другим.

Гольш шатнулся, будто ударили по голове. Худой, еще больше иссохший за эти три дня, затрепетал, как осиновый лист на ветру, прошептал:

– Где… он?

– Внизу. Тут жара собачья, а то и собачачья, мы его поместили в лучшие покои, где прохладнее. В подвал.

Гольш подпрыгнул, оглянулся по сторонам так, будто со всех сторон ползли змеи.

– Что он там делает?

– Спит. Ты, хозяин, не сумлевайся. Угостили на славу, рази не понимаем? Гость, а для гостей надо расшибиться в лепешку!.. Вот мы и расшибли его дружков. Они сейчас внизу, у подножия твоей каменной норы навыворот.

Гольш поворачивался на месте, смотрел обалдело на сияющих невров. Все трое глядели влюбленными глазами. Теперь и убирать ему, великому магу. Дунул-плюнул – и все, как говорил Мрак. Знали бы, что вот-вот явится, не истязали бы себя, выпихивая из тесных окон столько народу.

– Этого не может быть, – прошептал Гольш. – Агимас, правая рука Мардуха…

– А чо? – не понял Мрак. – Он завсегда чья-то правая рука. Никак человеком не станет, все рука да рука.

Гольш заспешил к выходу. Обугленный жезл сломался. Мрак едва успел подхватить мага. Старика шатало, но он остановил жестом, прошептал:

– Я взгляну сам. Вы убирайте, убирайте.

Лица у всех вытянулись, как у коней, которым вместо сена дали солому. Слышно, как в коридоре шаркающая походка прерывалась, старик часто хватался за стену, отдыхал.

– Перелет через тыщи верст отбирает силы, – произнес Олег сочувствующе, но зависти в его голосе побольше. – Иначе очистил бы зал одним словечком.

Мрак раздраженно хмыкнул:

– Перелет! Знаю я эти залеты-перелеты. На другой день голова гудит-гудит, а в кармане тихо-тихо. И ноги дрожат, будто у мага. Какие уж силы…

– Мрак, – сказал Олег укоряюще, – зачем ты так на старого человека?