– Или тебе больше нравится так? – слышу искушающий шепот мужчины.
Мой выдох смешивается с его, когда в меня начинает входить второй палец.
Слегка поворачиваюсь, чтобы бросить прощальный взгляд в камеру, и отключиться, позволить этим пальцам трахать меня так, чтобы ничего больше не отвлекало от них.
И неожиданно холодею от странного ощущения, что я смотрю не в глазок техники, а прямо в глаза мистера Кронберга.
Невольно сжимаюсь, тут же хочу все исправить, вернуть, но…
Я себя выдаю. Наверное, выдаю…
Саймон неожиданно отстраняется, сообразив, что что-то не так.
Его рука бессердечно выскальзывает из-под моей юбки, не обращая внимания на мой разочарованный стон.
Проследив мой взгляд на камеру, он хватает меня за плечи и даже отталкивает. В один миг он превращается из страстного мужчины, одурманенного желанием, в жесткого хищника, которого лишили добычи.
– Если ты хочешь что-то там доказать Дейву, это твоё дело, – цедит он зло, уже мало напоминая очаровательного милого парня. – Я бы не советовал, и всё же это твоё дело. Но никогда, – это он говорит почти шёпотом, придвинувшись к моему лицу так близко, как только возможно, – никогда не пытайся использовать для этого меня.
Меня начинает трусить от того холода, которым окутывает его взгляд. С чего я решила, что главный в этой игре именно Кронберг? И почему вообразила, что тому, кому, как и мне, отведена роль второго плана, захочется что-то менять, захочется посягнуть на власть режиссера?
Самонадеянная глупость – и только.
Саймон не выглядел тем, кем легко управлять. Он – тот, кто сам привык это делать.
– Надеюсь, ты схватываешь на лету все, – отчеканил он жестко, – а не только то, как широко надо раздвигать ноги, когда в тебя вбиваюсь я или Кронберг.
И все.
Все закончилось, рухнуло вместе с туманом желания.
Мужчина развернулся и вышел из кабинета. А я обессиленно упала на кресло и уставилась в мониторы.
В голове было пусто, а внутри всё сжималось почти как от детской обиды, когда показали леденец, но не только не дали. А еще и наказали за то, что тебе он слишком сильно понравился.