– И тебе ответное, – проговорил Олег.

Домовой скрылся во тьме угла, а Олег снова перевернулся на бок, рядом зашевелилась Люсиль, поерзала и прижалась к его спине мягким боком. Ее голос прозвучал сонно и заспанно.

– С кем ты разговаривал?

– Ни с кем. Спи.

Слабеют старые боги. Слабеет старая сила. Кто мог знать, что однажды великие духи, которым поклонялись, будут прятаться по углам и ждать кусок сухаря, как великую милость. Меняется мир, только непонятно куда. И от этого страшно.

Закутавшись в волчовку, Олег сунул пальцы под мышки и сомкнул веки. Проснулся, когда рассвет только занялся. В последнее время он вставал рано. Мрак говорил, что настоящий мужчина встает спозаранку, умывается ледяной водой или вообще не умывается – зачем красоту смывать, – охотится, жарит мясо. Или не жарит, а сразу сырое жрякает. А мыслителю вставать рано не подобает, ибо неизвестно, когда великая идея придет в светлую голову, но лучше бы эта голова была выспавшейся и свежей. Олег покосился на бледнеющую полоску предрассветного неба и вздохнул – в мужчину превращается, что ли?

4. Глава 3

Утро только занимается, но по венам уже бежит бодрость, а в животе жалобно урчит. Потакать призывам плоти – не в чести у мудрецов, но он пока только на пути к великой истине, а значит, придется есть. Сам заметил – если питаться только медом да акридами, вроде легкость в теле, но голова пустая, а мысли вялые. Для резвых и глубоких дум все-таки требуется мясо.

Поднявшись с постели, Олег укрыл Люсиль покрывалом, которое нашлось в изголовье. Та сопит, поджимает колени к груди, из прически выбилась прядь и красиво лежит на лбу. Олег тяжело вздохнул, его нутро тревожно шевельнулось – что-то неспокойное творится в мире, и эта девица влезла в самую середку этого беспокойства.

Олег покинул комнату, плотно затворив за собой дверь, и спустился в таверну. Запах кислого пива повис в воздухе так плотно, что даже открытые окошки не помогают. За дальним столом громко храпит бородач, таверного нет, но с улицы доносится командный голос и лошадиное ржание, стало быть, самолично возится в конюшне.

– Проснулся? – раздался грудной женский голос справа.

Олег оглянулся, хозяйка таверны в рубахе на голое тело стоит у ступенек, облокотившись на перила. Жидкие кудри торчат в стороны, делая из нее отцветший одуванчик.

– Выспался, – поправил Олег, потому что просыпаться лучше, когда организм сам поднимает, готовый к бодрому дню.

Хозяйка опытным взглядом оглядела его с головы до ног и обратно.

– Голодный, небось?

Олег пожал плечами, но кивнул.

– Ну, если настаиваешь, – согласился он.

– Садись, – довольно улыбаясь, пригласила его хозяйка за стойку. – У меня завтрак для работников готов. Если не побрезгуешь кашей с мясом.

– Кто я, чтобы отказываться от щедрого угощения? – смиренно отозвался волхв.

Улыбка хозяйки стала шире, она отнесла свое тучное тело за небольшую дверку под лестницей, а когда Олег сел на табуретку, вынесла и поставила на стойку перед ним большую тарелку с дымящейся кашей и стакан молока.

– Благодарствую, хозяюшка, – поблагодарил Олег.

Ел спокойно и вдумчиво, как завещали древние мудрецы, которые наказывали жевать медленно, давая животу время донести до головы весть, что он уже набит до отвала.

– А девка твоя? – поинтересовалась хозяйка. – Спит еще?

Олег кивнул.

– Голубая кровь, белая кость.

– Ну и времена пошли, – стала сетовать хозяйка таверны. – Раньше бабы как?

– Как?

– Вставали спозаранку, кормили своих мужей и провожали их на славные дела. А сами кто по дому хлопотал, кто в поле шел. А сейчас что?