«ЦК организует военно-революционный центр в следующем составе: Свердлов, Сталин, Бубнов, Урицкий и Дзержинский. Этот Центр входит в состав революционного советского комитета». Заметьте, входит!
Другими словами, Троцкий развенчал сталинскую легенду об особой роли этого центра, куда был приписан будущий генсек. Все пять товарищей лишь дополняли ВРК, который фактический возглавлял Троцкий. «Ясно, – заключает он, – что Троцкого незачем было вводить вторично в состав той организации, председателем которой он уже состоял. Как трудно, оказывается, задним числом исправлять историю!»{44}
Боюсь, что я утомил читателя обильным цитированием. Ограничусь еще лишь несколькими ссылками. Троцкий в своей книге «Сталинская школа фальсификаций» отводит несколько страниц тем, чьими руками Сталин фальсифицирует историю Октября. Из целой когорты сталинских партийных летописцев он выделяет лишь двоих, лично очень хорошо знакомых ему людей – Ярославского и Луначарского, и показывает читателю, как эти идеологические оруженосцы генсека писали о нем раньше. После революции и Гражданской войны Ярославский писал о Троцком:
«Блестящая литературно-публицистическая деятельность тов. Троцкого составила ему всемирное имя «короля памфлетистов»… Перед нами – глубочайшее дарование… Перед нами глубочайше преданный революции человек, выросший для роли трибуна, с остро отточенным и гибким, как сталь, языком, разящим противников, и пером, пригоршнями художественных перлов рассыпающим богатство мысли»{45}.
Не отставал от него и Луначарский. Прочитайте фрагмент его статьи о Троцком: «Когда Ленин лежал раненый, как мы опасались, смертельно, никто не выразил наших чувств по отношению к нему лучше, чем Троцкий. В страшных бурях мировых событий Троцкий, другой вождь русской революции, вовсе не склонный сентиментальничать, сказал: «Когда подумаешь, что Ленин может умереть, то кажется, что все наши жизни бесполезны, и перестает хотеться жить»{46}.
Руками таких людей переписывалась история. Девять десятых своих фальсификаций Ярославский, пишет Троцкий, «посвящает автору этих строк». А Луначарский умеет писать «и так и этак, выполняя социальный, то бишь секретарский, заказ!». Все эти люди – а их было много, а затем множество – создавали новые мифы, гипноз которых со временем подчинит Сталину и его окружению всю страну. Нельзя не отдать должное Л.Д. Троцкому: он, пожалуй, только он ни на йоту не поступился своими принципами и не согнулся перед Сталиным. Хотя при этом нельзя забывать, что одной из главных причин борьбы явились не столько общеметодологические вопросы большевизма, сколько глубочайшая личная неприязнь друг к другу.
Звездный час Троцкого пришелся на революцию и годы Гражданской войны. Именно их в его биографии постарался прежде всего закамуфлировать, затемнить, а затем и вытравить из народной памяти тот, кого и в большую лупу с трудом можно было разглядеть в октябрьские дни 1917 года.
Оракул революции
Любая революция создает иллюзию, что можно сразу, немедленно ликвидировать жизнь старую и открыть двери жизни новой. Впрочем, мы так думаем не только об Октябрьской революции, но и о попытке перестройки бюрократического государства на демократический лад. Сразу, немедленно социальную жизнь в масштабах государства изменить невозможно. Чрезмерные ожидания вскоре рождают большие разочарования. Обычно контрреволюция всегда использует такие разочарования, весьма скоро наступающие после революционного паводка. В истории не было и нет магических жезлов, взмахнув которыми можно было бы, как в театре марионеток, бросить в сточную канаву истории злодея и дать простор деяниям добра молодца. Однако давно замечено, что пик революционного кризиса, наивысший накал страстей в массах, готовых разрядиться революционным взрывом, создают не только подспудные социальные, экономические и политические процессы, но и люди, нагнетающие это напряжение. В конце концов, считал Н. Бердяев, «революция есть рок народов и великое несчастье». Ему принадлежат и слова о том, что «всякая революция есть смута»{47}. Напряжение таких «смут» поддерживают и нагнетают люди, для которых революция – перст судьбы. Это –