Но вернемся назад. Пробыв во Франции два года, Троцкий окончательно разошелся с Мартовым, Парвусом и Плехановым. Посылая корреспонденции в «Киевскую мысль», Троцкий активно сотрудничал и в парижской русскоязычной газете «Наше слово», которая с антимилитаристских позиций освещала войну.

В Париже он сошелся с Антоновым-Овсеенко, дружба с которым была весьма долгой и прочной, ближе узнал Луначарского, Рязанова, Лозовского, Мануильского, Сокольникова, Чичерина. Сейчас он вращался в кругу людей, с которыми ему предстояло в недалеком будущем быть в самом эпицентре русской революции. Ленинский «Социал-демократ» и газета Троцкого «Наше слово», в которой он фактически стал первым лицом, все больше писали не только о Молохе войны, который, не уставая, собирал кровавую жатву, но и о тех подспудных толчках, которые начали сотрясать быстро уставшую от войны Российскую империю.

После долгого перерыва Троцкий встретился с Лениным в сентябре 1915 года в Циммервальде – небольшой деревушке в Швейцарии, где собрались 38 делегатов-социалистов от воюющих и некоторых нейтральных стран, чтобы выработать общую позицию по отношению к продолжающейся бойне. По сути, делегаты перешагнули через колючую проволоку и окопы, чтобы солидаризироваться в своей ненависти к войне.

Позиция Ленина была самой революционной и, как выяснится позже, самой трагичной по последствиям: бороться за превращение войны империалистической в гражданскую. Троцкий сформулировал свою позицию иначе: «за окончание войны без победителей и побежденных». Хотя предложение Ленина не получило поддержки большинства, циммервальдская конференция свидетельствовала о возрождении радикального крыла социалистического движения, предтечи III Интернационала.

Троцкий продолжал писать. Некоторые его статьи получили немалый резонанс. Например, «Со славянским акцентом и улыбкой на славянских губах», «Конвент растерянности и бессилия», «Год войны», «Психологические загадки войны»{136} и другие. Правда, Троцкому приходилось проявлять максимум изворотливости, ведь «Киевская мысль» выступала за войну, за войну до победы. Она охотно печатала критические статьи в адрес Германии и неохотно, с купюрами, те, которые касались Антанты. В «Нашем слове» можно было писать смелее. Каждый день Троцкий направлялся в кафе «Ротонда», где можно было прочесть все крупные европейские газеты. Там он часто встречал Мартова, Рязанова, Луначарского… Информация о европейских событиях была дороже плохого военного кофе. Война, отношение к ней все больше разводили социалистов по разные стороны баррикад. Когда Троцкий узнал, что Засулич, Потресов и Плеханов «за войну», он был просто потрясен. Действительно, лучшую характеристику политических воззрений человека дают его конкретные поступки!

В это же время Троцкий закрепит многие свои старые связи с французскими социалистами. Особенно близко он сойдется с А. Росмером, с которым будет поддерживать связь всю оставшуюся жизнь. Даже с фронта Гражданской войны в сентябре 1919 года Троцкий послал в Париж письмо:

«Товарищу Лорио, товарищу Росмеру, товарищу Донату

…Несмотря на блокаду, при помощи которой господа Клемансо и Ллойд Джордж и другие пытаются отбросить Европу в средневековое варварство, мы внимательно следим отсюда за вашей работой, за ростом идей революционного коммунизма во Франции. И я лично с радостью узнаю каждый раз, что вы, дорогие друзья, стоите в первом ряду того движения, которое должно возродить Европу и все человечество…

Чем грубее торжество милитаризма, вандализма, социал-предательства буржуазной Франции, тем суровее будет восстание пролетариата, тем решительнее его тактика, тем полнее его победа… Мы знаем, что дело коммунизма находится в надежных и твердых руках.