В добавление ко всему наши с Наполеоном личности оказались едва ли не полными противоположностями.

До такой степени, что я даже представить был не в состоянии, как их можно совместить. Уж кто и зачем такое устроил – бог весть. Но я бы этому умельцу с большим удовольствием высказал бы мое отношение к таким экспериментам. Да… Если бы добрался…

У Бонапарта оказался ярко выраженный левополушарный тип мышления. Абстрактно-логический. Чем и объяснялись его математические способности. А я – голимый гуманитарий, из всей математики твердо помнящий только таблицу умножения. То есть как раз – вправо перекошенный (в смысле полушарий). Думается, именно этому обстоятельству я и был обязан наличием «внутреннего голоса» – так сказать, «Наполеона внутри себя». Потому как полного замещения личности при моем здесь возникновении явно не произошло. А вместо этого мы, похоже, получили каждый по полушарию бонапартового мозга. Он – свое левое. А я, соответственно, – правое. Хорошо еще, что командовать парадом досталось мне, а не ему… Хотя и от получившейся конструкции спятить можно было – как два пальца… Сами понимаете, что сделать.

Как с той же математикой. Я уже сказал, что кроме таблицы умножения ничего твердо не помню. Хотя и проходил, конечно, и бином Ньютона, и интегральное исчисление – как все, ага… Ну, знаю еще некоторые прикладные формулы… Однако уже на квадратных уравнениях начинаю путаться. Наполеон же играючи разгибал интегралы – причем в уме! А я от этого действия мог понять только результат. Сам в процессе вычисления не участвуя. И от этого впадая в весьма странное состояние… Нечто навроде транса. Или нирваны… Так что я теперь вполне могу на эстраде выступать – как человек-счетчик. Будет хоть какой-то заработок. Если в императоры не возьмут… Пару раз я даже Жюно напугал. Пришлось объяснять, что глубоко задумался…

Кроме того – возраст и темперамент.

Хотя бы уже то, что я «сова», а он «жаворонок», несколько напрягало… Хотя это и мелочь, в общем. Но вот возраст – уже серьезнее. Я – по моим внутренним ощущениям – был постарше. Причем – сильно. Как бы не вдвое… А Наполеон в свои двадцать пять выглядел едва не на восемнадцать – маленький, худенький, с черными длинными немытыми патлами, заплетенными на конце в небрежный хвост (да еще с голубыми глазами!) – я просто обалдел, когда мне удалось разглядеть себя в зеркало: бомж натуральный! Или хиппи… Только без хайратника. Или вообще беспризорник в обносках. Шаромыжник, ага: «шерами!». Хоть сейчас можно писать с персонажа картину «Конец Хитро́ва рынка»… Так при всем при этом он еще и по натуре был ярко выраженным гиперактивным типом. Электровеником буквально. В отличие от меня, лентяя…

По-моему, он даже думал раза в два, если не в три, быстрей моего. Что имело, конечно, свои преимущества – поскольку плоды раздумий пожинал я, но зато зачастую я и действия совершал, не успев понять, что делаю. Как, например, приключилось в тот раз, когда какие-то революционные гвардейцы на полпути к Парижу хотели реквизировать лошадей нашего дилижанса. Я еще только тупо соображал, кто такие эти выглядящие чистыми разбойниками с большой дороги оборванцы, а наполеоновская часть сознания уже выпрыгнула на дорогу и голосом, подобным звону ружейной стали, грянула, что я – генерал Бонапарт и следую в Париж по делу, не требующему отлагательств… Я думал, что тут нам и конец. Однако опыт кадрового офицера сработал правильно, как оказалось. Солдаты смутились в первый момент. А второго – чтобы опомнились – Наполеон им не дал. Тут же потребовал командира, вступил с ним в разбирательства… И в результате через полчаса мы продолжали ехать дальше, принимая изъявления благодарности от успевших изрядно перетрухнуть попутчиков: времена были самые что ни на есть решительные, как я уже отмечал, и подобная встреча могла закончиться расстрелом на месте без суда и следствия – как гидры мировой контрреволюции…