Но и на этом послание Павла не заканчивалось. Из отрывка в Первом послании к Фессалоникийцам мы видим, что Павел напоминает фессалоникийцам не только о событиях прошлого, – о том, как они отвратились от мертвых идолов и пришли к живому Богу, – но и о том, что должно произойти в будущем. Они обратились к Богу и ныне ожидают «с небес Сына Его… Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева» (1 Фес. 1:10).

Второе пришествие Иисуса – вот абсолютный центр Павловой проповеди. Это не позднейшее добавление к основному сюжету – скорее уж, естественное завершение рассказа о том, как Иисус воскрес из мертвых. Если он воскрес, где он сейчас? Почему его больше нигде не видно? Павел отвечал: Иисуса больше нет среди нас, поскольку после воскресения он был взят на небеса и занял там великое и славное положение. Но не будет оставаться там вечно. Спасение Божие – это не просто спасение нескольких душ здесь или там, это нечто намного более масштабное. План Божий состоит в том, чтобы искупить весь мир.

Очень важно помнить, что еще до своего обращения Павел был ярым апокалиптиком. Став последователем Иисуса, он не оставил своего апокалиптического мышления; его апокалиптизм естественно влился в новую веру и создал для нее особый контекст. Миром правят силы зла – вот почему в нем столько боли и несчастья. Но Бог – истинный властитель этого мира – вот-вот восстановит над ним свою власть. Скоро он победит силы зла – и всех, кто встал на их сторону, – произведет над ними суд, а затем установит на земле свое благое царство. Этой грядущей утопии будут предшествовать страшные катастрофы и разрушения. Гнев Божий вот-вот разразится. Бог отправит на землю судию вселенной, чтобы уничтожить своих врагов и установить свое царство. И этим судией вселенной, по Павлу, станет Иисус. Тот самый Иисус, которого фессалоникийцы «ждут с небес», поскольку он должен «избавить их от грядущего гнева».

Итак, в основе своей Павел проповедовал иудейский апокалиптизм, однако с серьезными изменениями, внесенными христианством. Бог спасает мир сей. Смертью Иисуса он разрушил власть греха; воскресением его уничтожил власть смерти; возвращением Иисуса – победит и власть зла. Все идет по плану. И Павел твердо в этом уверен, ибо своими глазами видел Иисуса, воскресшего из мертвых. Знал он и о том, что скоро Иисусу надлежит вернуться. И в следующий раз он придет в силе и славе.

Нетрудно согласиться с тем, что, учитывая уверенность Павла и твердую веру в то, что он своими глазами видел воскресшего Иисуса, таким рассказом он мог обратить хотя бы некоторых язычников. Но не было ли в его проповеди чего-то еще – чего-то особенно убедительного? Здесь нам придется положиться на скудные, но интригующие намеки, рассыпанные по посланиям Павла, несомненно, находившие отклик в сердцах его слушателей, хорошо понимавших, о чем речь – в отличие от нас, живущих две тысячи лет спустя: нам об их значении остается только догадываться. В одной из следующих глав мы расскажем, что христианские источники первых четырех столетий постоянно указывают на один-единственный фактор, убеждавший людей обращаться в новую веру. Люди видели чудеса – или, чаще, слышали о чудесах, подтверждающих правоту христиан. И чудеса вели их к вере.

Хотелось бы сразу уточнить: я не утверждаю, что христианские миссионеры в самом деле совершали те чудесные деяния, что приписывают им источники – исцеляли больных, разговаривали с бесами и изгоняли их, воскрешали мертвых, одним своим словом сравнивали с землей священные языческие алтари, заставляли собак говорить человеческим голосом или возвращали к жизни копченую рыбу. (Все эти чудеса мы увидим чуть позже.) Учитывая сущность исторической науки и набор инструментов, находящихся в распоряжении историка, на мой взгляд, невозможно утверждать даже, что что-либо подобное «вероятно» или «невероятно». Верующие могут в это верить, неверующие – не верить, но историки не вправе становиться судьями в их споре (даже если богословы их об этом просят). Историки могут – напрямик, ясно и с чистой совестью – утверждать лишь одно: на протяжении всей истории человечества люди