— Ну, всё считай, психологический сеанс отработан. Давай, не чокаясь.

У меня пиво заканчивалось, и я ушёл в дом, Каму тоже прихватил. Когда я вернулся, он всё так же курил. Снова надо было поворочать мясо.

Пока я с ним разбирался, Кам сказал:

— Я очень ценю то, что ты поделился со мной своей утратой.

— Да ну, какая утрата, — отбрехался я. — Мы про друзей говорили. Вот Димон мне был друг. Но больше же такого друга не будет. Вот это я к тому.

— Я тоже потерял друга, — произнёс Камиль.

— Реально?

— Да.

— Расскажешь?

Некоторое время он молчал. Даже если б не сказал ничего, я б понял. Сам я чё-то распизделся, это всё пиво. И хандра осеняя. Димон как раз осенью ушёл.

— Это был школьный друг, — всё-таки заговори Кам. — Чудной был немного. Холерического типа. Романтик, поэт. Мы с первого класса дружили. Сошлись на том, что сидели за одной партой. Потом вместе в секцию каратэ ходили. Тогда это модно было. Ну, вот. В десятом классе он влюбился в одну девочку. Обычная такая неразделённая любовь. Он всё страдал, страдал. Это сейчас я понимаю, что у него скорее всего депрессия была. Депрессия у подростков — нередкая вещь. Просто тогда я этого не понимал. Да и никто не понимал. А потом он всё-таки решился этой девочке признаться во всём. По моему совету. А она ему отказала. Он пошёл и скинулся с крыши.

— Насмерть? — зачем-то уточнил я.

— Насмерть. С девятого этажа.

Я немного подумал и решил:

— А давай водки?

— Отличный план, — улыбнулся Кам.

Водка пошла идеально. Особенно под шашлычки. Я в этом прям спец-пиздец. Сам готовить люблю. Мясо — особенно. Вообще, не женское это дело — мясо. Салатики там, бутербродики — пожалуйста. А мясо, вот настоящее такое сочное, крутое мясо — это по мужской части.

Кам тоже оценил мои старания. Сказал, сто лет ничего подобного не ел. Конечно, кто ж ему приготовит. Не Алиса же. Алиса… Да ладно, чё ей готовить. У ней там маникюры-шмадикюры и прочее. Такую надо любить во всех позах и рисовать. Тоже во всех позах. В ней, помимо красоты, другое тоже есть. Такое, что прям за душу берёт крюком под самые яйца.

Мне всё хотелось спросить у Кама, как она поживает, но так не по-пацански делать. Мы ж почти побратались. У меня тоже ведь была своя «Алиса», и под водку я, бывало, поминал и её.

— Слушай, раз у нас такой вечер откровений, — сказал я, чуя, что градус выпитого стремиться к чудесной отметке полного неадеквата, — я тебе хочу ещё кой-чё рассказать.

— Рассказывай, — кивнул Кам и схватился за бутылку, чтоб не уронить планку возникшего доверия.

— Я вот чё в тренеры пошёл… Ну, из-за Димона — ты понял. Ещё одна причина есть.

— М-м, — с пониманием промычал Камиль. — И как зовут причину?

— О! — пальнул я на радостях. — В яблочко! Маша. Маша зовут.

— Мария, значит… — он всё курил, курил. — И где сейчас Маша?

— В Соединённых Штатах Америки.

— Ого. А теперь подробности.

— Подробности… — буркнул я. — Да. Подробности такие. С Машей мы жили хорошо, но бедно. А с милым, как ты знаешь, рай в шалаше, если милый на «Порше». Ей по-нормальному нормальной жизни хотелось. Я тогда в больничке работал медбратом. Такое себе, конечно. Она меня всё подбивала, что в Америку надо свалить. Я говорил, мол, надо. И нихуя не делал. Она в итоге гринкарту выиграла. Прям перед тем, как с Димоном всё это вышло. Может, надо было ехать. Не знаю. Я сказал, ты езжай, а я потом, следом. Какое-то время мы ещё контачились, а потом она пишет: «Прости, так и так, нашла другого». Меня такая злость хватила. Сначала друг, потом женщина моя — и всё в один год. А она мне пишет: «Он весь такой красивый, спортивный, бла-бла-бла». Пиздец. Ну, как вот?.. Сука. Я думаю, чё-то менять надо. Пошёл на остеопата учиться. И там с парнишей одним познакомился, он мне говорит: «Нахуй всё. Пойду в тренеры работать». Ну, и мы вдвоём на курсы записались. И понеслось.