– Да, ладно, целку валдайскую не строй из себя, – она махнула мозолистой ручищей и протянула мне папиросу.

– Не курю, и вам не советую, – попыталась отодвинуть гром – бабу, чтоб спрятаться в доме.

– Да ладно выделываться – то, – словно щупальца спрута, Любкины руки меня обвили и потащили за собой. – Ты, это, городская ж, учёная, небось, скажи, что важнее в жизни счастье или здоровье?

– Люба, извините, я не настроена философствовать с незнакомыми, – мне была неприятна эта назойливая деревенская жительница.

– Анекдот хочешь? – дыхнула Любка чесноком и кислым перегаром. – Два мужика в кабаке поспорили, что важнее счастье или здоровье? Один говорит: – Счастье! Другой долго думал, и заявляет: – Не, Дружище, здоровье. Вот несколько дней назад я встретил свое счастье – а здоровья не хватило, – Люба загоготала на всю деревню. – Пойдём, куколка, яиц тебе дам свеженьких, да хоть о жизни городской расскажешь. Мне пришлось подчиниться. Сумоистка и жердь – возражения неуместны. Любка за руку втащила меня в дом. Прошла в светлую комнату настоящей деревенской хаты, пропахшей былинами, лесом, немного подпольной сыростью и печным дымом, душицей, мятой. На окнах забавные занавески из прошлого в рюшках и кружевах. Домотканые половички пестрели на полу, вызывая детский восторг. Со стены над столом взирали строго лица из прошедшей эпохи, в сюртуках и античных платьях из барежа.

– Мой род, из аристократов, – заметила удивлённый взгляд хозяйка дома, выставляя на стол с накрахмаленной скатертью огромную круглобокую бутыль с мутной жидкостью, блюдо, доверху наполненное свежими, ещё со следами помёта яиц, и тарелку с ломтями сала, луковицу чищенную, украшенную душистым пучком укропа. – Садись, выпьем за знакомство, такого ты не пробовала ещё, городская! Любка, закатав рукава мужской рубахи, разлила пахучий самогон в граненые стаканы. Меня чуть не вывернуло от ядреного аромата дрожжей и отдаленного запаха лимонной цедры. – Пей, и вот так, – женщина разбила яйцо об блюдо и, задрав лицо к верху, влила себе в рот тягучую консистенцию. Внутренности скрутило в морской узел, по спине побежал холодный пот. Любовь закусила сальцом, облизнулась и срыгнула. – Будем знакомы, – в моей руке возник стакан. Пей-пей, только не дыши. Граненый опрокинулся мне в рот, следом залили яйцо, запихнули ветку укроп и шмат сала. – Ну как? Я ж говорила, Красапета, кайф! Даже бесплодие лечит мой самогон и туберкулёз! – она бахнула, не чокаясь, ещё одну порцию домашнего вискаря. – Сейчас будем бороться, чем ещё в деревне заниматься, а? И она поставила локоть на стол, кулак походил на гирю. Моя цыплячья лапка исчезла в жаркой ладони. Попыталась изобразить борьбу. Безвольно тощая ручка через минуту лежала на скатерти.

– Я в туалет, – понимала, если не дам дёру, неизвестно, что скучающая аристократка из «Кацапетовки» ещё удумает.

– А ты через дом, там бревно, по нему и вниз по лесенке, жду! Голова после первой ловила вертолёты. Собрала волю в кулак. Помню: распахнулась дверь из дома, заполонил сознание запах коровьего навоза, устрашающие возгласы буренок и мой бреющий полет в тёплую вонючую неизвестность. Потом я отмокала в корыте, приходя в себя, мне снова вливался самогон, запихивался укроп, после тарана в навоз самогон пошёл успешнее. После был чай с вареньем из крыжовника и «дискач»: я на крыше трактора с магнитолой, из которой надрывался «Сектор Газа». Затем из конюшни вывели старого Ветра, и Любка предложила мне исполнить роль джигита. Мечтала, мол, она с детства мужа иметь кавказских кровей. И роль выбрала себе в постановке соответствующую: ждать мужа – героя с войны. Пьяная, счастливая, беззубая Любка в драном платье, усыпанном маками, стояла с коромыслом на пороге, размахивая платком. Джигит, уткнувшись носом в живот дряхлого Ветра, изображал прямое волочение и казачий вис. Стрелять из лука по горящему соломенному чучелу не вышло, чучело успело сгореть, пока я доламывала осиновый импровизированный лук. Помню, смутно уже, как упала. Дождавшаяся с войны «жена» опять меня лечила в корыте. К утру мы обнимались и еле ворочающимися языками говорили «за жизнь». Любка – о вдовьей доли, а я о своём бесплодии. И городской бытовухе. Новая подруга предрекла мне зачатие со стопроцентной гарантией после её волшебного самогона. И умоляла, прощаясь, навестить её хоть разок. ⠀ Кстати, с диагнозом «привычное невынашивание» и «бесплодие» мой сын был зачат сразу после незабываемой вечеринки в стиле «деревня-стайл». ⠀