А если правда заключается в том, что она – убийца? Только зачем ей убивать эту блондинку? Вот именно – незачем! Она ее никогда в глаза-то не видела.

Точно не видела? Она ведь не помнит ни своего имени, ни людей, которых когда-то знала. Как она тогда может столь безапелляционно утверждать, что не знает этой блондинки?

Точнее, не знала, ибо несчастная мертва.

Она подносила лезвие ножа то к одной ране, то к другой. Нет, это глупое занятие, эксперты ведь это не так делают, а как-то по-другому. Только вот как?

Это навело ее на мысль о том, что надо обратиться к этим самым экспертам. Но к кому обращаются, если находят мертвое, испещренное глубокими ранами тело?

В полицию… Это всплыло из глубин ее подсознания само по себе. Да, именно в полицию! Хорошо бы, если и прочие воспоминания столь же легко вернулись к ней. Хотя она где-то читала, что они возвращаются не тогда, когда ты пытаешься искусственно заставить их вернуться, а спонтанно, в самый неожиданный момент…

Когда-то читала? Или, быть может, слышала в какой-то программе? Да нет же, это говорил ей этот тип в белом халате…

Тип в белом халате… В голове что-то в буквальном смысле зашевелилось, казалось, еще одно крошечное усилие – и она все вспомнит. Но нет, она ничего не вспомнила!

Зато нож выскользнул у нее из руки и упал на тело несчастной. Она инстинктивно схватила его – и в этот момент услышала чье-то судорожное сопение. Она подняла взгляд – и заметила стоявшее в дверном проходе чудовище. Оно было невысокое, все черное, прокрытое иголками и тяжело дышавшее.

Она закричала, отпрянула в сторону и выкинула вперед руку с зажатым в ней ножом, Чудовищ, как учили ее всю жизнь, не бывает. Однако все это оказалось ерундой, они существуют! И теперь все было ясно, совершенно ясно. Блондинку убило это чудовище, и теперь оно вернулось, чтобы лишить жизни и ее саму!

Но чудовище внезапно вдруг заверещало, вернее, заголосило, но как-то не так, как надлежит голосить чудовищу, а тоненьким дурашливым голоском, по-бабьи, истерично.

И она поняла, что никакое это не чудовище, вымазанное сажей и усеянное иголками, а человек, кажется женщина, завернутая то ли в тулуп, то ли в ватник, покрытый остатками меха или, кажется, свалявшимися, походящими на иголки клочками серо-желтой ваты.

– Помогите! – кричало чудовище, оказавшееся человеком. – Помогите, убивают!

И тут ее взгляд упал на тело несчастной блондинки.

– Да, помогите! – произнесла та, которая не могла вспомнить своего имени. – Помогите мне, пожалуйста!

Но кричащая особа ее, конечно же, не слышала. Не оставалось ничего иного, как сделать к ней шаг, но особа завопила пуще прежнего и куда-то исчезла.

Еще бы, ведь она стала свидетельницей того, как некто склонился над мертвым, окровавленным, покрытым ранами телом с ножом в руках! А затем попытался напасть на несчастную свидетельницу!

– Это все не так, как вы думаете! – крикнула она, устремляясь за странной особой. Та была уже в другом помещении, полетела на пол, видимо задев ногой о кирпич, продолжала вопить и стенать.

Она подошла к ней, протянула той руку, желая помочь, но особа зашлась в крике. Еще бы, ведь в руке у нее был зажат окровавленный нож…

Она отшвырнула нож в сторону, склонилась над несчастной, но та продолжала орать. Внезапно послышался надтреснутый мужской голос:

– Оставь ее в покое!

Она обернулась и заметила плюгавого мужичонку в треухе, который сжимал в руке ржавый металлический прут.

– Соколик, как хорошо, что ты пришел! – застонала особа, отползая в его сторону. – Она с ножом была, около трупа… Там труп! Живот весь в крови! Это она все, она!