Он не сказал, что ему нравились чаепития и он будет по ним скучать. Или по ней. Значит, вернется. Возможно, у медиков свои правила, которые запрещают врачам встречаться с родственниками пациентов. Он планировал вернуться после похорон. Или, возможно, хотел прийти на похороны. Гвендолин страшно переживала из-за того, что упустила возможность позвать его. Возможно, и это запрещено этикетом. У отца она спрашивать не решилась.

Доктор Ривз на похороны не пришел. Церемония состоялась в церкви Св. Марка, и, кроме Гвендолин и ее отца, пришли еще трое – кузина миссис Чосер, их набожная прислуга и старый сосед. Поскольку он не пришел на похороны, Гвендолин была уверена, что однажды Стивен Ривз зайдет к ним домой. Возможно, он решил не тревожить скорбящих. В ту неделю она потратила уйму денег и времени на свою внешность. Подстригла и уложила волосы, купила два новых платья, серое и темно-синее, поэкспериментировала с косметикой. Все пользовались косметикой, уделяя особое внимание векам и губам. Впервые в жизни Гвендолин накрасила губы светло-красной помадой и ходила так до тех пор, пока отец не спросил, не обожглась ли она.

Доктор Ривз так никогда и не вернулся.

Третий раз за неделю Микс сидел в своей машине на площади Кэмпден-Хилл, с закрытыми окнами и заведенным двигателем, чтобы работал кондиционер. День выдался теплый, и с каждой минутой становилось все жарче. Он чувствовал себя шпионом, и ему не слишком это нравилось. Частично из-за Джейви. Когда ему было двенадцать, Джейви застал его с биноклем старшего брата и избил за подглядывание. И неважно, что он наблюдал вовсе не за соседкой, а разглядывал мотоцикл, припаркованный у обочины.

Забудь об этом, сказал он себе, выкинь из головы. Он всегда так говорил, когда думал о Джейви, о матери и об их жизни, но так и не смог забыть. Чтение «Жертв Кристи» помогло бы скоротать время, но он боялся увлечься и пропустить Нериссу. Он торчал тут около получаса, не сводя взгляда с ее двери и золотистого «ягуара», стоящего на дороге. Уже несколько раз он видел, как она выходит из дома, но всякий раз она уезжала на лимузине с шофером.

Скоро к нему подойдет инспектор дорожного движения и велит отъехать. Будь у него клиент на Кэмпден-Хилл, было бы легче, но клиента не было. Судя по загорелым мускулистым молодым людям, которые заходили в эти дома, у местных жителей были персональные тренеры. Микс раздумывал, стоит ли ждать – у него несколько вызовов до обеда, – когда к нему в окно постучала какая-то женщина. В одной руке у нее была сигарета, в другой – маленькая собачка в красном ошейнике со сверкающей бляшкой. В этом районе живут одни богачи.

– Знаете, – произнесла женщина с интонацией Колетт Гилберт-Бамберс, – зря вы сидите с включенным двигателем. Это загрязняет воздух.

– А ваша сигарета не загрязняет? – Ее наглость взбесила его, ведь он и без того нервничал. – Шли бы вы отсюда со своей игрушкой.

Она возмутилась, назвала грубияном и двинулась прочь, стряхивая пепел.

Микс уже готов был сдаться, когда из дома вышла Нерисса и села в свою машину. Она была в розовом топе и белых джинсах, волосы стянуты на затылке розовой ленточкой. Микс подумал, что она еще красивее, чем обычно, несмотря на круги под глазами. Это ей к лицу. Впрочем, ей все к лицу.

Он просто обязан последовать за ней, хотя опаздывает на двенадцатичасовую встречу на Эдисон-роуд. Девушка поехала к Портобелло-роуд, но миновала ее и повернула на Вестбурн-гроув. Машин почти не было, ничто не мешало ему следовать за Нериссой. Дорожные работы вынудили обоих сбросить скорость, и он увидел, как Нерисса высунула голову в окно, пытаясь разглядеть, что происходит. Но наконец они проехали заграждения. Затем неожиданно – не включив поворотник – Нерисса свернула на небольшую стоянку, бросила монетку в автомат и забежала в дом номер тринадцать на улице Черринг-Террасс, на котором висела надпись «Оздоровительный центр Шошаны» большими блестящими буквами. Притормозив, чтобы проследить за ней, Микс застопорил движение. Хор сигналов других водителей заставил его сдвинуться с места.