Тут медик вгорячах хватил коньяку, разрумянился, понес о роли народного просвещения, о важности приобщения широких масс к знаниям, культуре… Говорил, говорил – а помощник машиниста слушал, смотрел, не меняясь в лице и взгляде, сильные руки неподвижны – и совершенно не понять, что он думает насчет барского красноречия. А студент вдруг сообразил, что в его речи могли бы нечаянно прорваться нотки снисходительного превосходства. Он смутился:

– Простите… Вы только не истолкуйте превратно моих слов. Я несколько увлекся и, возможно, позволил себе…

Помощник засмеялся:

– Ну что вы! Никак подумали, что ненароком чем-то меня задели?

– Признаться, близко к этому…

– Да это все пустое. Я все понимаю, вижу вашу искренность. Давайте к сути дела! Я пытался найти Румянцева и не смог…

– И не найдете в ближайшее время. Убыл в действующую армию. В психиатрический госпиталь… Да-да, представьте себе! Эта война, черт бы ее побрал, задает задачи нашему брату. Помимо ранений головы, контузий и тому подобного, еще, изволите ли видеть, девятый вал травм психических. Острые психозы, шоковые аффективные реакции. Ну, понимаете ли: артиллерийские обстрелы, газовые атаки – ничего подобного раньше не было, психика не выдерживает… Вот и командировали Леонида Петровича. В Галицию.

Железнодорожник терпеливо кивнул:

– Так мне и сказали. И посоветовали обратиться к вам.

– Ах, вот как! Что же вы сразу-то не сказали? – в голосе медика прозвучал азартный укор ученого, по-детски убежденного, что все на свете чепуха в сравнении с предметом его интереса. – А я-то не могу взять в толк, чего же вы хотите!..

Помощник машиниста, улыбаясь, чуть развел плечами: извините, дескать, не смог изложить кратко и ясно. А психолог разгорался все пуще, коньяк в чашках убывал, пока не исчез вовсе. Потребовали еще по одной порции «чая».

– Скажите, а вы Румянцева откуда знаете?

– А он семинары у нас вел лабораторные. Но сошлись мы не на этом. Это рутина, школярство, – студент небрежно отмахнул рукой. – Дело в другом. Он… а вернее, они – целая исследовательская группа, нащупали кое-что прелюбопытное. Есть ли в человеке скрытые возможности?.. То есть, с этим и спорить не приходится: есть, разумеется. Как их раскрыть? – вот в чем вопрос.

Помощник смотрел цепко, понимающе.

– Новая методика, – сказал он утвердительно, но все же с оттенком вопроса.

– Тоже верно, – подтвердил студент. – Да вот позвольте, я вам все сейчас наглядно изображу… Человек! Поди сюда, любезный. Послушай, есть ли у вас бумага?

– Писчая?

– Она самая.

– Найдем.

– Отлично, тащи.

Половой – светло-русый паренек с простецким, но неглупым, неуловимо-приятным лицом, проворно сбегал куда-то за стойку с армянином, принес лист дешевой серой бумаги:

– Пожалуйте!

– Вот благодарю, – студент мягко, ласково посмотрел на юношу. – Ступай, братец, понадобишься – кликнем… Так вот, смотрите.

Карандаш у него имелся свой – новенький, аккуратно очиненный. Его острие уже было кольнуло серый лист, но неожиданно студента осенило.

– Кстати! Позволите небольшой психологический экзамен?

– Да сколько угодно.

– Превосходно. Вот этот парнишка, что лист принес… Что вы про него можете сказать?

Железнодорожник испытующе взглянул в глаза экзаменатора, затем, полуобернувшись, рассмотрел суетившегося неподалеку официанта, затем вернулся к разговору:

– Это что, по методу Шерлока Холмса?

– Хотя бы и так.

Помощник подумал пару секунд.

– Что скажу… Малый недавно из деревни. Скорее всего, кто-то из родни или земляков уже здесь, тянут своих. Уже пообтесался, пообтерся. Быстро впитывает в себя… как это лучше назвать?.. столичный воздух, что ли, все и дурное и хорошее, что тут есть. Вообще, что-то в нем есть такое…