Вспомнив перекошенное от ярости красное лицо одноклассницы в уродливых серых пятнах, я улыбнулась, стараясь не расхохотаться.

К величайшей радости ни о чем не подозревающих Ежек, я передумала активировать план мести.

– Приятного аппетита, – с наигранной вежливостью пожелала Аляна.

Наглая улыбка появилась на лице Цветаны, и, явно в ожидании какого-то сигнала, девушки повернулись к ней. Те, что не сводили глаз с Зиги, были не в счет – им было не до нее. Мужчины, не замечая молчаливых нападок своих спутниц, работали ложками, вилками и ножами – им было вкусно.

Чего, спрашивается, Цветане спокойно не ужиналось?

Под одобрительный взгляд мадам свахи Рыжая осторожно зачерпнула немного рыбной похлебки, демонстративно медленно поднесла ложку к губам и почти сразу бросила ее обратно в тарелку..

– Горячо! Неумехи! Вас не учили, что перед подачей суп нужно остужать?

– Извините. Сейчас исправим, – сдержанно ответила Аляна.

– Конечно, исправим, – ехидно улыбнулась я. – Зачем оттягивать? Немедленно и приступим.

– Не нужно, Мирослава. Суп приготовлен идеально. Я ничего вкуснее не ел, – прервал задушевный разговор с князем Драгомир и соизволил, наконец, обратить внимание на происходящее.

Поздно. Не быть мне идеальной хозяйкой. Видно, не мое это.

Создав круговыми движениями рук  сгусток плотного воздуха, я направила  его на Рыжую.

Похлебка щедрой волной выплеснулась из тарелок  на сидящих рядом с Цветаной сваху с Болонкой и расползлась по платьям живописными пятнами. Рыжей «повезло» больше. Несколько луковых колец застряли в ее волосах, а кусочки рыбы кляксами приземлились на плечи и руки. Кружочки морковки облепили лиф платья и не спешили падать на пол. Веточка петрушки кокетливо выглядывала из глубокого выреза платья. Я не смогла сдержаться и рассмеялась.

Цветана с воплем выдернула из декольте петрушку и, зажав ее в кулаке, волком уставилась на меня. Ого, даже глаза, кажется, кровью налились. Нет, померещилось.

– Не обожглись? – усмехнувшись, невинно поинтересовалась я.

– Ах ты мерзавка! Да я тебя!..

Договорить Цветана не успела. Ворона строгим взглядом остановила поток ее слов и,  сграбастав с колен салфетку,  бросила комком на стол.

– Мирослава, Вы переходите все мыслимые и не мыслимые границы дозволенного!

Зря старалась – на меня ее показушная вежливость не подействовала.

– Разве? Я всего лишь исполнила пожелание гостьи – охладила супчик. Думаете, с магией переборщила? – голосом, полным скорби и сожаления, поинтересовалась я. Эх, трагический вздох оказался лишним – Ворона явно что-то заподозрила. Она таким испепеляющим взглядом посмотрела на меня, что мне захотелось… как воспитанной девушке перед ней извиниться: – Простите за задержку, скоро подадут второе.

Я правда очень старалась, чтобы улыбка из вежливой не переросла в дикий хохот, и мне почти удалось. Вряд ли кто-то обратил внимание на подрагивание плеч и сдавленный кашель в кулачок.

Прислуга, только и ожидавшая в коридоре моего приказа, вереницей потянулась в гостиную. Я хлопнула в ладоши, и крышки, накрывавшие блюда, задребезжали.

Челядь вздрогнула и, сгрузив на княжеский стол подносы, рассеялась по гостиной, боясь подойти ближе.

– Мирослава?.. – ледяными осколками впился в меня голос Драгомира.

– Картошечки? – я кивнула на все еще закрытое крышкой блюдо, возвышающееся на подносе.

Гостьи за соседним столом резко выпрямились, будто аршин проглотили, а кто-то и вовсе развернулся на стуле, чтобы лучше видеть происходящее. Но тут крышка звякнула, приподнялась над подносом, перевернулась и с глухим стуком приземлилась на стол. Круглые румяные печеные картофелины, переваливаясь с бока на бок, весело завели: