– Он собирался явиться с повинной в главное управление всекосмической полиции сразу после гонок, – ожесточённо прошипел Лориэль. – Мой брат так и заявил мне и Микэлю, когда мы помогали ему закрепить защитный шлем на голове. Вы все уже пожелали ему удачи и ушли, а этот слюнтяй, мой братец, начал лепетать, что он не ожидал такого сокрушительного эффекта от нашей последней разработки, что миллиарды погибших в сотне миров – это чересчур. Дескать, он не сможет жить с таким грузом на душе. Что ж, мы помогли ему избавиться от груза, заодно решив нежданную проблему.

– Мой телохранитель Вориэль запрограммировал гравикорт крутиться по треку, и всё прошло как нельзя успешнее, – завершил рассказ Микэль, установивший последний взрывной снаряд. – Мы не стали сообщать о происшествии тебе, так как полагали, что тебе будет проще не знать о том предательстве, на которое собирался пойти твой отец.

– Я пережил его "самоубийство", мысль о предательстве тоже переживу. Нам следует сказать «спасибо» господину Гордеону, что он сам любезно вызвал меня сюда, забрав коммуникатор у охраны.

– Мы не ожидали от него такой прыти! – прорычал глава охраны, злобно сверкая узкими глазками.

– Тем более «спасибо»! – Это Лориэль отвесил Тьерру издевательский поклон. – Вдвоём мы с Микэлем могли бы и не справиться с бравым полицейским, так что с его стороны было очень мило привести к нам подкрепление. Шпионя во дворце и влезая в чужие дела, вы, Гордеон, не сумели разнюхать самого главного. Гениальным учёным-магом являюсь не я, это Люк у нас родился вундеркиндом. Все идеи спасения нашего мира принадлежат Люку, мы всего лишь верные его последователи, реализаторы его проектов.

Тьерр смотрел в ледяное презрительное лицо Люкиэля и не верил, что мог так ошибиться в оценке мыслящего и чувствующего существа!

– Поразительно, – выговорил, наконец, Тьерр. – Я не раз слышал, как ты, Люк, обсуждаешь с советниками и придворными статистику гибели людей от некачественных продуктов и смертельных вирусов, как выражаешь соболезнования семьям погибших, и за все эти долгие месяцы я ни разу – ни разу! – не распознал в твоём голосе и запахе ноток вины и раскаяния, лишь чистую злость. Я полагал, что это праведная злость на негодяев, истребляющих людей, а на самом деле ты раздражался оттого, что срываются твои планы уничтожить их как можно больше!

– С чего бы мне раскаиваться? Я не сошёл с ума, как отец, – брезгливо поморщился Люкиэль. Его красивое, идеально симметрично лицо стало выглядеть гротескной маской. – Разве ты, литэйр, испытываешь муки совести, когда травишь шурхов на космическом шаттле или тараканов в рабочем кабинете? Мне куда тяжелей давать разрешение на отстрел волков и расплодившихся кроликов! У меня сердце кровью обливается на каждой охоте, однако я понимаю, что размножение одних видов не должно приводить к вымиранию других видов – и слежу за равновесием в природе. «Разумное» же население расползается по планете, как злокачественная опухоль, и нуждается в срочном иссечении. В вырывании с корнем, в удалении молодых побегов!

– Так ты – спаситель миров, Люкиэль? – насмешливо протянул Тьерр.

– Скорее дезинсектор, санитар-очиститель.  Природа твоего мира, Тьерр, умирает, как у нас?

– Нет, население моего мира всегда жило в гармонии с природой.

– Прекрасно, тогда оно не нуждается в чистке и прореживании, а про моих подданных такого не скажу. Они не желают ограничивать себя в своих запросах, в своём стремлении бездумно размножаться, так что ограничивать их приходится мне.