Мы проводим грандиозный рыцарский турнир, чтобы отпраздновать рождение сына, и бесспорным победителем на нем становится таинственный рыцарь, назвавшийся «дикарем». Он сражается с белым рыцарем, сьер де ла Басти, красивым уроженцем Франции, который уже бился на турнире в честь нашей с королем свадьбы. И в этот раз он порадовал толпу зрителей белоснежными доспехами и белым шарфом на копье. Когда-то Яков поспорил с ним о том, как правильно ухаживать за ногами боевого коня, проиграл спор и выдал рыцарю бочонок вина для обмывания конских копыт.

Главным поединком турнира стал бой между «дикарем» и белым рыцарем, во время которого было сломано много копий и раздалось столько восторженных криков, когда победу одержал «дикарь». А когда победитель сорвал шлем и оказалось, что героем, одержавшим на этом турнире верх над всеми противниками, был мой муж, я не стала сдерживать восторгов.

Король доволен собой, мной и нашим сыном, которого он назвал Яковом, принцем Шотландии и островов, и герцогом Ротсей. Значит, Александру, сыну Мэрион Бойд, придется отступить в тень, как и положено незаконнорожденным, и довольствоваться архиепископством.

Теперь, когда наш брак получил явное благословение Всевышнего, все должно быть прекрасно. Только вот мой муж сомневается в благих намерениях моего отца. Шотландские разбойники грабят приграничные крестьянские земли, крадут скот и иногда грабят путешественников, и отец выражает праведный гнев по поводу такого нарушения договора о мире. Яков отвечает ему жалобами на несправедливое обращение с шотландскими торговыми судами, и переписка преисполняется взаимными претензиями.

Отец рассчитывал на то, что заключение моего брака положит начало нерушимому миру между Англией и Шотландией, но я не понимаю, как именно я должна это осуществить. Яков – не мальчик, чтобы поддаваться влиянию более опытного и старшего короля, как, по рассказам Марии, произошло с Гарри и Филиппом Кастильским. Яков – взрослый, зрелый мужчина и не собирается подчинять свою волю воле моего отца. Ему даже в голову не придет спрашивать у меня совета, а в тех случаях, когда я, принцесса Англии, решаюсь высказать свое мнение, – он просто не обращает на него внимания. А когда я, со всем присущим моему положению достоинством, замечаю, что я, как королева Шотландии и мать следующего короля Шотландии, имею собственное мнение по этому и другим вопросам и рассчитываю на то, чтобы с ним считались, то он просто кланяется и говорит:

– Боже, храни королеву Шотландии!

К Рождеству я снова беременна, и только торжество от этого факта позволяет мне сохранить достойное Богородицы спокойствие, когда приходит известие о том, что моя сестра Мария теперь официально обручена с Карлом Кастильским. Выкуп за нее должен составить 250 000 золотых крон, а дед жениха, император, намерен подарить ей рубин такой величины, что о нем уже успели сложить отдельные поэмы. Церемония обручения прошла в присутствии доверенного лица, и она произнесла речь на идеальном французском и приняла титул принцессы Кастильской.

Она решает написать мне сама, торжествуя и гордясь своим триумфом, причем письмо ее настолько дурно написано, с такими ошибками, что у меня уходит не менее часа, чтобы прочитать его.