Няньки приводят Марию, чтобы она тоже могла поклониться будущей родственнице, и Екатерина делает нечто немыслимое и возмутительно смешное: она опускается перед малышкой на колени, чтобы их лица оказались на одном уровне и она смогла расслышать тихий детский голосок.

Разумеется, Мария не понимает ни слова ни по-испански, ни на латыни. Но она просто обвивает шею Екатерины руками, целует ее и называет сестричкой.

– Это я твоя сестра, – поправляю я ее, дергая ее пухлую ручонку. – А эта леди – твоя невестка. Ты можешь сказать «невестка»?

Конечно, не может. Она пытается произнести незнакомое слово, и все вокруг начинают смеяться и говорить, что она очаровательна. Тогда я говорю, обращаясь к матери:

– Не пора ли Марии спать?

И все тут же понимают, как уже поздно, и мы все отправляемся провожать Екатерину в ее комнаты, словно она – коронованная особа, а не младшая дочь королей Испании, которой повезло выйти замуж на Тюдора и стать членом нашей знатной семьи.

Она целует всех с пожеланиями спокойной ночи, и когда касается своей теплой щекой меня, шепчет: «Доброй ночи, сестра», – с этим своим отвратительным акцентом и невыносимой снисходительностью. Отстранившись, она замечает мое недовольное лицо и вдруг рассыпается тихим смехом.

– Ого! – восклицает она и касается моей щеки, словно похлопывая ее, будто бы мое недовольство ее вовсе не побеспокоило. Передо мной стояла прирожденная принцесса, особа королевской крови, как и моя мать. Эта девочка станет королевой Англии, и я не решаюсь противиться ее прикосновению. Я понимаю, что она одновременно и нравится, и не нравится мне.

– Надеюсь, ты будешь хорошо относиться к Екатерине, – говорит мне мать, когда мы выходим из ее часовни на следующее утро.

– Если она не будет вести себя так, словно имеет право указывать нам здесь, как жить и что делать, – резко отвечаю я. – И словно она делает нам большое одолжение. Ты видела ее ленты на туфлях?

Мать смеется в искреннем изумлении.

– Нет, Маргарита, я не видела ее лент. Как и не спрашивала твоего мнения о ней. Я лишь высказала тебе свое пожелание, чтобы ты хорошо к ней относилась.

– Да, матушка, – говорю я, опуская глаза на украшенный драгоценностями молитвослов. – Надеюсь, я буду со всеми хорошо обходиться.

– Она прибыла издалека и привыкла к жизни в большой семье, – продолжила мать. – И ей очень пригодится друг, а тебе пойдет на пользу общество старшей девочки. Я выросла в семье, где у меня было много сестер, и с каждым годом я все больше понимала, как они мне дороги. Ты тоже можешь найти истинных друзей среди своих подруг, а в своих сестрах – хранительниц воспоминаний и надежд на будущее.

– Они с Артуром останутся здесь? – спрашиваю я. – Они будут жить с нами?

Мама кладет руку мне на плечо.

– Мне бы очень хотелось, чтобы они остались с нами, но твой отец считает, что им лучше уехать в имение Артура и жить в Ладлоу.

– А что говорит бабушка?

Мама слегка пожимает плечами. Это означает, что все уже решено.

– Она говорит, что принц Уэльский должен править Уэльсом.

– У тебя остаюсь я, – говорю я, накрывая ее руку своей. – Я буду здесь, с тобой.

– Я рассчитываю на тебя, – ободряюще говорит она мне.

Мне удается провести всего пару мгновений наедине с Артуром перед венчанием. Он идет со мной по галерее, и снизу до нас доносятся звуки музыки, гул голосов и смех танцующих людей.

– Тебе не обязательно так низко ей кланяться, – резко говорю я. – Ее родители совсем недавно взошли на трон, как и наш отец, и ей нечем так уж сильно гордиться. Она ничем не лучше нас, их род не древнее нашего.