Путешествие было таким долгим, и я почти забыла, что ожидает меня в его конце: корона Шотландии и мужчина, настоящий мужчина собственной персоной, а не просто персонаж, присылающий мне подарки и комплименты через своих посланников. И этот мужчина сейчас направлялся ко мне навстречу.

Мы условились, что он будет ожидать нас в Эдинбурге, однако все испортила глупая средневековая традиция: жених, такой, каким его описывают в легендах и волшебных сказках, не в силах сдержать своего нетерпения, выезжает навстречу своей невесте. Этакий истинный, достойный рыцарь, мчащийся к своей даме сердца. Это почему-то снова напомнило мне об Артуре, и мне захотелось и плакать и смеяться одновременно, когда я подумала о том, какой холодный прием его ожидал и как он был этим смущен. Однако этот жест показывал, что король Шотландии знал о традициях и решил продемонстрировать весьма лестный интерес ко мне.

Все немедленно засуетились с приготовлениями, и даже моя старшая фрейлина Агнесса Говард проявила некоторую нервозность, появившись в моей комнате. Я одета в зеленое платье с вышитыми золотом рукавами, и на мне мои лучшие жемчуга. Мы все сидим так, словно позируем для портрета, слушаем музыку и стараемся делать вид, что ничего не ждем. Томас Говард вошел и стал осматривать комнату так, словно рассчитывал, где ставить охрану. Затем он наклонился к моему плечу и прошептал, что я должна выглядеть так, словно удивлена неожиданному появлению короля. Я заверяю его, что и так об этом знаю, и мы все снова погружаемся в ожидание.

Проходит несколько часов, и мы наконец слышим стук копыт возле ворот. Затем раздаются приветственные крики, шум возле дверей, громкие шаги сапог для верховой езды, и вот охранники распахивают двери и появляется он – мой муж.

Увидев его, я еле сдерживаю крик. Он оказывается обладателем немыслимой устрашающей бороды, рыжей, как лисий хвост, и такой же густой.

Я вскакиваю и издаю тихое восклицание. Агнесса Говард тут же награждает меня строгим взглядом, окажись она ближе ко мне, то непременно ущипнула бы меня, чтобы напомнить о хороших манерах. Но ее реакция не имеет никакого значения, потому что король уже берет меня за руку, кланяется и приносит извинения за то, что меня напугал. Он принимает мои широко распахнутые глаза и выражение крайнего изумления на лице за похвалу его внезапному появлению и смеется над своей романтичностью и приветствует моих фрейлин с уверенной улыбкой. Он склоняется над рукой Агнессы Говард и здоровается с Томасом так, словно готов принять их как лучших из друзей и уже забыл о том, что тот дважды нападал на Шотландию.

Он очень хорошо одет, как европейский принц – в красном бархате с золотой каймой – и сам же замечает, что мы оба выбрали бархат для своих одежд. Его сюртук скроен как куртка для верховой езды, но сшит из драгоценного материала, а за его спиной вместо охотничьего лука висела лира. Я робко спрашиваю, не менестрель ли он на самом деле, раз носит с собой лиру. В ответ он говорит, что любит музыку, поэзию и танцы и надеется, что мне они тоже по душе.

Я говорю, что разделяю его интересы, и тогда он зовет меня танцевать. Агнесса Говард встает вместе со мной, и музыканты начинают играть павану[7], которая, как я знаю, мне всегда удается. Потом мы садимся за стол, и пока он, сидя рядом со мной, разговаривает с Томасом Говардом, я наконец могу его хорошенько рассмотреть.

Он хорош собой. Разумеется, он очень стар, ведь ему уже тридцать, но в нем не угадывается скованности и негибкости, свойственной людям в возрасте. У него красивое лицо с изогнутыми бровями и добрым умным взглядом. В этих темных глазах светится быстрая живая мысль и угадывается буря чувств, а четко очерченные губы почему-то наводят меня на мысли о поцелуях.