Я это понимала, и понимала свои чувства. И совершенно не ощущала себя уступившей, проявившей слабость или тем более использованной. Но и прошлое никуда не делось. И кажется, что тот момент, о котором говорила мама, что мне всё равно придётся однажды решать, наступил. Вот только, не смотря на прошедшее время, я оказалась к этому моменту не готова.
Я молча одевалась, а он стоял у двери, оперевшись спиной о косяк, и наблюдал. Потом подошёл и сел рядом на корточки, так, чтобы зажать мои ноги между своими. Положил локоть мне на колено, подперев кулаком щëку.
- Ты ведь понимаешь, что я тебя не отпущу? - спрашивает, а сам глаз не сводит.
- Да ладно? - хмыкаю в ответ. - Отпуск закончится, и тебе возвращаться обратно в часть. Или тебя комиссовали? Или под сокращение попал?
- Нет, в часть я вернусь ненадолго. С моим допуском секретности из-за всех дел на границе, меня из армии отпустят только глубоким стариком или с прощальным залпом. - Я ещё до поездки знал, что в часть приеду за присвоением звания. В тридцать лет майором буду. И, Дин... Переводят меня. В Москву. Командиром части ставят.
- Вроде, как никто и ничего знать не будет? - опустила я голову. - Всё, там уже сëстры наверное, вернулись.
- Я провожу, - поднялся он.
Дойти от домика, который снял Генка, до того, где остановились мы короче всего было вернувшись к Шаманке и пройдя вдоль берега к пирсу. Заодно и вид открывался на озеро очень красивый. Только ветер очень мешал. Набрасывался, продувая насквозь зимнее пальто, которое хорошо мне служило в холода на Кубани, но оказалось слишком лёгким для января на Байкале. Очередной порыв заставил зажмуриться и крепче прижать к шее ворот.
- Давай переждëм, - развернул меня Гена так, чтобы ветер дул ему в спину, а я была со всех сторон от ветра загорожена.
Генка скрестил свои ручищи у меня под грудью, и упёрся подбородком в мой затылок. Впереди сверкал льдом в лучах уже начавшего путь к горизонту солнца Байкал. Даже набегающие время от времени тучи не могли закрыть небо. Вокруг с гудением и прорывающимся свистом выл ветер, а мне было тепло.
- Зачем? Вот зачем, Ген? - вырвалось у меня.
- Устал, потерял веру, а потом глаза открыл, а уже в трясине по уши, и выбраться невозможно, - он прекрасно понял о чём я спрашиваю. - Я влюбился в тебя ещё в школе, просто понял однажды, что соседка по парте, язва, зазнайка и драчунья мне не просто нравится. И что я готов тебя бесконечно выводить из себя, лишь бы всё твоё внимание было сосредоточено только на мне. А я для тебя был только Генкой, соседом и другом, с которым можно даже ухажёров своих обсудить и тех, кто тебе самой нравился. Ты же во мне парня никогда не видела, даже когда тебе уже твоя мама прямым текстом сказала и то не помогло. А потом, это я решил, что ты со мной встречаешься, я поставил тебя перед фактом, что мы женимся. И непонятно, а нужен я тебе вообще был или нет? Мне казалось, что ты просто привыкла, просто был сосед, одноклассник, друг, ну а вот теперь муж. Да и вроде женаты, а у тебя вечно дела, вечно какие-то занятия, просто со мной побыть и времени нет. Всегда есть что-то важнее. То собрания, то лекции. Дин, ты ведь мне о беременности и то, запиской сообщила. Как сейчас помню: "макароны отварила, за сосисками сходить не успела. Потри сыр. Буду поздно. И да, была у врача, я беременна".
- Я не думала, что так... - с его стороны и правда звучало как-то не так.
Но у меня то и в мыслях не было, что ему внимания оказывается не хватает. С Генкой я всегда была собой, а подстраивался он. Кто бы мог предположить, что у него такие мысли?