- Так вы мне тоже самое говорите, только не так прямо и не так грубо, - покачала я головой.
- Мне можно, я почти своя. А по поводу этой... С Таньки вон пример бери, не ваше дело, что за моим забором делается! - кивнула в сторону окна Мария Борисовна. - Танька, конечно, баба простая. Но правильная, голова у неё хорошо работает.
- Это я заметила. Предложение она внесла очень нужное и правильное. - Ответила я, хотя мысли были в этот момент далеко не о строительстве детского сада с ясельной группой и школы.
- Пугаешь ты меня, - присела рядом мама. - Вот когда твой отец такой задумчивый ходил, то всегда что-то такое обдумывал... И ведь потом не сдвинешь. Так что давай, доченька, рассказывай уж заранее.
- Да не сходится у меня. Офицер получает два оклада. За звание и за должность в части. Если снялся с довольствия, то плюсом двадцать рублей. Пусть Перунов сейчас капитан, пусть ему роту доверили. Всё равно получается, что он почти всю зарплату сюда переводит. На что сам живёт? - начала я выкладывать свои сомнения. - Опять же, а как это он так быстро до капитана дорос? И почему вид такой, словно он из полевого только вернулся и успел лишь отмыться и парадку нацепить?
- А ты откуда знаешь, что капитан и как выглядит? - обернулась ко мне Мария Борисовна.
- Что капитан по погонам, на той самой фотографии, что вы от меня в комоде прячете. Да и вид оценить я в состоянии. - Хмыкнула я. - Что-то он не очень радостный и заметно похудел. Похоже мать его любовницу готовить не научила.
Фотографию я нашла случайна. Точнее искала я её специально, а вот узнала просто услышав разговор матери и Борисовны. И сейчас не удержалась, чтобы не уколоть.
- А сам что пишет? - присела рядом с матерью Борисовна.
- Что ждёт, что виноват, хочет всё исправить и вернуть, что постоянно думает о нас и готов на всё, чтобы были вместе. - Перечислила я.
Письма Генки разнообразием не отличались. Ни слова о себе, о делах в части или общих знакомых, о том что с беременностью его девицы тоже.
- Так напиши и спроси сама, - предложила мама.
- Не буду я ему писать! - возмутилась я.
- Дин, а как тогда? - усмехнулась мама. - Сама знаешь, что приехать сюда он не сможет.
От ответа на этот вопрос меня спас сын, проснувшись он сразу начинал "разговаривать", что-то лопатать на своём, детском.
Конец года выдался непростым. Руководство партии лихорадило, и это всё доходило до простых людей. С одной стороны разработка целинных земель, выдача паспортов колхозникам и замена натуральной оплаты труда на денежную, повсеместное строительство. С другой, отмена для сельских жителей запрета на смену жительства привела к началу оттока людей в города. Тогда, в пятьдесят шестом, ещё не таким ощутимым, но уже заметным. Доходили до нас и другие новости, тревожные. И жестокое подавление митинга в Грузии в защиту Сталина, и Венгрия... Хрущёв старался максимально отдалиться от Сталина. Одни его бесконечные амнистии привели к не самым благоприятным последствиям. Тося, одна из моих старших сестёр, своё мнение об этом высказывала только матом.
На СССР равнялись многие развивающиеся страны, в основном восточные, Ирак, Индия, Сирия. Мы начали помогать Африке. Вся эта помощь шла конечно безвозмездно. Но при этом мы совершенно испортили отношения с близкими соседями. В пятьдесят шестом были грубо разорваны дружеские связи с Китаем. Китайские делегации перестали приезжать на съезды компартии.
Переводы от Гены уже с начала пятьдесят седьмого стали приходить странно. Не раз в месяц, а раз в три-четыре, но такой суммой, что подозрения, что что-то в этой истории не так, вспыхнули с новой силой. Реже стали и письма. Да и сами они изменились. Он больше не предлагал вернуться. В начале осени вдруг попросил фотографию, мою и сына.