И уже сейчас были видны заломы будущих морщинок на переносице.

И наверное только в этот момент я впервые задумалась, правильно ли поступила.

11. Глава 11.

Мама уехала только, когда Игорю шёл пятый месяц. Да и то ненадолго. Объяснила председателю в Лопатино где она и почему, оставила дом на сватью, маму Генки, и вернулась. Здесь по приезду первым делом встала на учёт, чтобы знали где искать.
- Мам, тут такое дело, - спросила я, пока мама тетешкала Игоря. - Помнишь, фотограф приходил, Игоря фотографировал? Я заказывала фотографий по три штуки, а после твоего отъезда обнаружила, что осталось по две. Могу я узнать, в каком направлении у недостающих фотографий ноги выросли?
- Можешь, - даже не пыталась сделать непонимающий вид мама. - В дальневосточном, куда-то в район Благовещенска. Ты адрес наверняка точнее знаешь.
- А меня спросить? - вздохнула я.
- А ты скажешь нет, так чего спрашивать? Что с тобой, что с отцом, только так и можно. - фыркнула мама. - Ты лучше скажи, чернявый этот чего всё вьётся?
- Николай Игнатьевич? Председатель он, мам. У него вопросов и дел куча, - ответила я. - Где-то посоветоваться, где попросить помочь. Станица у нас вон большая, а школа начальная только. Среднее и старшее звено ходят в соседнюю. А многие и не ходят вовсе. Двенадцать-тринадцать лет до сих пор считаются возрастом, достаточным для работы. Это проблема. И для этого есть партия!
- А у секретаря райкома не спрашивается, - усмехнулась Мария Борисовна. - А вот с Диной, как видит, так и вопросы появляются, которые ну вот прям срочно надо обсудить.
- Так может и тебе по сердцу? - спросила мама, мягко улыбаясь. - А то ты у меня пока носом не ткнëшь, сама не заметишь.
- Мам, ты уж определись, или фотографии бывшему мужу отправлять, или нового жениха сватать, - забрала я у неё сына. - Что касается Николая Игнатьевича, то он человек очень хороший, за свое дело и родные места очень переживающий. И место своё занимает по праву. Но иначе, чем друга и товарища по работе, я его не вижу. Да и к чему? У меня вон, сын!
- Голодный причём. Под такой аппетит ему одному корову заводить надо, - улыбалась Мария Борисовна, наблюдая за тянущимся к ложке Игорем.
Сам пользоваться ложкой он ещё не мог, но пока его кормили, крепко сжимал чистую ложку в руке. И если ложка с очередной порцией задерживалась, он хмурился и начинал стучать ложкой по столу. Вообще мальчик был очень спокойным, но иногда устраивал диктатуру и тиранию. В такие дни я отпрашивалась с работы и посвящала всё время и силы сыну. Оставлять мальчишку маме и Борисовне, когда у него например начали резаться зубки, и он бесконечно капризничал, я считала неправильным.
- Дина, ну я зачем приехала? - спрашивала меня мама. - А у тебя работа. Раз отпросилась, два... Потом говорить начнут, упрекать. Хорошим это дело не закончится, помяни моё слово.
- Мам, да тут все же с детьми. Все всë понимают, сами ростили. Так что я думаю, что относятся с некоторым сочувствием. Это хорошо ты приехала, Мария Борисовна не отказывает никогда в помощи. А если бы в одни руки... - вздохнула я, понимая какую огромную проблему взяли на себя мама и моя хозяйка.
- Да мне с мальчишкой потетешкаться в радость, я ж одна осталась. - Играла в "ладушки" Борисовна. - А вот на счёт сочувствия ты б не очень обольщалась. За председателем уже с твоего приезда подмечают, что вокруг тебя тетеревом ходит. И муж на цырлах, и сама себе царицей ходишь, и... Ой, много чего, что баб наших злит.
Я никакого негатива по отношению к себе не видела. Наоборот, всегда даже отвечали с улыбкой. Может оттого и не восприняла эти слова серьёзно. Но то, о чём говорила Мария Борисовна, само напомнило о себе.