Родители сами учили нас и грамоте, и счëту. Отец иногда целыми днями разговаривал с нами на немецком, которым владел свободно. Мама заставляла учить латынь. К пятнадцати годам, я могла уже заменять её в аптеке и составлять микстуры. В деревне у нас была только начальная школа. А потом приходилось ходить за несколько километров в восьмилетку.
- Матрён, в Лопатино завтра поеду, место под дом смотреть, - сказал как-то за ужином отец в конце лета сорокового. - Меня туда на счетовода берут. Да и аптека там тоже есть. Только школа полная, не наша начальная. Старшие экзамены будут сдавать, и к осени свои классы нагонят.
- Да что тебе не живётся-то? И дом, и должность, и уважение в деревне. Люди тебя любят, ни одна свадьба без твоей гармони не обходится. А там село огромное, районное. Что тебя не устраивает? Чего ты туда рвëшься? - беспокоилась мать, переезда она боялась.
- Да меня всё устраивает. Мне жизнь только доживать осталось. А кладбище здесь красивое, на холме. А дочерям чего ждать? Здесь кроме фермы и нет больше ничего. Нет. Вот моё слово! Мои девки доярками не будут! - поднял голову отец.
- С тобой разве поспоришь? - вздохнула мама.

2. Глава 2.

Вскоре после этого разговора отец снял комнату у одинокой бабушки в Лопатино, рядом с тем местом, где должен был стоять наш дом. Вместе с ним должны были поехать я и Тося. Но в день отъезда Дина молча положила на лавку самолично собранный узелок.
- Ну, куда ж без тебя? А я всё думаю, чего это ты тихая ходишь и не просишься. Вот же характер! - покачала головой мама. - Тимош, хочешь, не хочешь, а сам забирай. Или следом сбежит, сами же пожалеем. Ты нашу младшую не хуже меня знаешь.
Так и получилось, что мама с бабушкой остались в деревне, а мы с папой уехали в Лопатино.
- Хорошее место, высокое. - Довольно щурился отец.
Мужики помогли ему выкопать большую яму. Мы с Тосей только и делали, что бегали с кастрюлями да тарелки мыли. Руками помогали, но кормить работников обязан был тот, кому помогают. А вот Дина медленно скребла стены и пол получавшегося котлована. В итоге получился вырезанный в земле прямоугольник. С реки мы в четвёртом натаскали песка и крупных камней. Потом уж отец выкладывал стены в будущем подвале и фундамент, а мы подтаскивали ему камни. Помогали нам и соседские мальчишки. Точнее мальчишка там был один, Гена, ровесник нашей Дины. А вот братья у него прибыли в отпуск. Оба были курсантами. Старший Алексей только окончил училище и был направлен на службу в Беларусь. А второй, Борис, ещё только закончил третий курс. Гена, судя по разговорам, тоже собирался идти следом за братьями и становиться офицером. Как и их покойный отец, и дед, и ещё много поколений назад.
Отец оставлял старый дом деревне, а вот на новый взамен получал лес. Только сейчас у него уже была семья, а не только мама, наша бабушка. Приехавшая через два месяца мама, только что за сердце не схватилась.
- Тимоша! Это ж не дом! Это ж сельский совет! - шептала она. - А крыша! Это где ж ты на крышу железа раздобыл?
- Фундамент у дома каменный или только поверху? - обходила дом бабушка, опираясь на высокую клюку, больше похожую на посох.
- Каменный, мам, - улыбался папа, обнимая жену.
- А под ступеньками что? - бабушка от внешнего вида не млела, в отличии от мамы.
- Камень, мам. Я же знал, кто дом принимать будет! - бабушка всегда и ко всему относилась серьёзно, как она сама говорила, с приглядом наперёд.
С деревенского дома нашего имущества приехало семь телег. Три из них были заполнены книгами. До осенних дождей мы ещё успели поставить забор, выложить отмостку вокруг дома и дорожки к бане и сараю. Скотины завести не успели, и планировали только на следующий год. А вот сад отец разбивал сам. Семь яблонь посадил. Мы с Тосей очень любили яблоки.