Хотя большая часть рам на стенах картинной галереи содержит изображения, в некоторых заключены цитаты – как с указаниями источника, так и без. Одни написаны от руки выцветшими от времени чернилами, другие напечатаны крупными квадратными буквами, не совпадающими со шрифтами машинок, которыми пользуются на перешейке в наши дни, третьи как будто вырваны прямо из книг, так что фразы оборваны и с начала, и с конца. Конечно, в нашей библиотеке хватает покалеченных книг, несмотря на неусыпный дозор Хоуи, ее служителя, однако эти цитаты вырваны не из них.

Как у большинства из нас, у меня в юности тоже был период глубокого интереса к этим цитатам, можно даже сказать, одержимости ими. Перечитывать их снова и снова, выбирать среди них любимые стало моей страстью. Особенно мне нравилась одна: «Я должен доставить маленькую машинку богатому багдадцу». И еще одна: «Выбор фауны его следующей жизни». Так продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день мой взгляд не упал на крохотную золоченую рамку, висевшую под окном с видом на поленницу. Там мелкими смазанными буквами было написано: «Дальние корабли несут на борту мечтания всех мужчин», а чуть ниже совсем мелко: «Их глаза видели Бога».

Взрослые никогда не рассказывают об этом артефакте детям, но всегда предоставляют им найти его самим. Возможно, смысл ограничения, наложенного на взрослых, как раз в том и состоит, чтобы дать каждому ребенку возможность почувствовать себя первооткрывателем: до сих пор помню, какая дрожь пробежала по телу, когда мои глаза распознали в этой цитате девиз с видавшего виды кованого флага нашего города. На краткий головокружительный миг мне даже поверилось в то, что до меня никто ничего подобного не замечал.

Позже пришло понимание, что именно эта короткая цитата сформировала бытующее у нас отношение к судам, которые посещают наши воды. Конечно же это метафора, и тем не менее все мы привыкли считать, что суда прибывают именно для того, чтобы забрать груз наших надежд и желаний, которые мы лелеем и копим в себе в дни их отсутствия и которыми, как нам хочется думать, пресыщаемся как раз к моменту их появления (хотя в чем именно состоит их суть, многие из нас затруднились бы ответить). Когда корабли снова появляются на горизонте позади нашей гавани, у всех нас точно камень падает с плеч, и мы чувствуем, как сильно измучили нас за это время потаенные мысли.

Суда обычно встают на рейд недалеко от выхода из бухты, где и стоят неподвижно два или три дня, на борту у них горит свет, бортовые иллюминаторы сияют. Когда, по нашим представлениям, их трюмы наполняются доверху, они поднимают якоря и скрываются с нашими желаниями за горизонтом.

Моя мать и мой друг Гэм сильно разочарованы тем, что я не книгочей – они-то как раз оба интеллектуалы. Действительно, библиотека никогда не была моим тайным королевством – мне куда больше нравилось залезть на белесый ствол какого-нибудь дерева на лесной опушке, забрать из птичьего гнезда яйца, проделать в них дырочки, аккуратно выпустить содержимое, а скорлупу раскрасить; или сколачивать убежища из найденных в лесу опавших ветвей. Но после открытия той цитаты немало часов моей жизни прошли именно там за разглядыванием корешков книг на полках. Все впустую: там нет ни одной книги под названием «Их глаза видели Бога», ни среди древних текстов в твердых переплетах, ни среди новой литературы, созданной нашими горожанами при жизни последних нескольких поколений и переплетенных в тонкие дощечки или мягкие обложки из кроличьей или крысиной кожи.