Чтобы отвлечь его, я показал на лакированную куклу, сидящую на журнальном столике.

– Настоящая?

– Да, – сказал он. – Привез в подарок маме из Японии, – он глубоко вздохнул, и я понял, что он пытается успокоиться. – Симпатичная, правда?

– Симпатичная? – удивилась Линн. – Да она прекрасна!

– Очень красивая, – добавил я.

– Теперь такие дорого стоят, – не без гордости сказал Рамси.

Линн заметила, что он расслабился, и пошла дальше.

– Так что ты хотел прояснить для мистера Юэйса? – спросила она, пока я отошел, якобы чтобы выкинуть крошки в мусорное ведро на кухне. Пусть Рамси думает, будто мне вообще не интересно, что он может сказать. В детективных телесериалах все иначе: сыщики смотрят во все глаза на подозреваемого, когда у него на лбу выступает пот. Но на реальном допросе главное в такой момент – отступить, уменьшить психологическое давление на подозреваемого и позволить ему говорить свободно.

– В Германии служила одна девушка, Кэролайн. Я очень хотел с ней встречаться. Но у нее ко мне душа не лежала.

Говоря это, Род смотрел на меня, а не на Линн, так что я одними глазами спросил его, какой была из себя эта Кэролайн.

– Настоящая красавица, – ответил он, прекрасно поняв меня без слов.

– И что случилось? – спросил я.

– Я хотел почаще с ней видеться. Ну, я намекнул ей, что кое-чем занимаюсь, и спросил, не хочет ли она присоединиться.

Тут мы с Линн не смогли сдержаться и оба подались вперед, но потом одернули себя и расслабились.

– И? – спросила Линн.

– Она отказалась.

– И все?

– Мы толкали талоны на бензин на черном рынке. Я хотел узнать, не отдаст ли она свои.

Род изучал нас, пытаясь определить, насколько мы ему верим.

– Истинная правда, не вру, – сказал он, пытаясь нас убедить, но его слова имели обратный эффект: искренние люди говорят, неискренние – пытаются убедить в своей честности.

– Понимаю, – ответила Линн.

– Может, тебе не только время нужно было от этой Кэролайн? – спросил я, возвращаясь к шутливому тону.

– Возможно, – протянул Рамси, смущенно переплетая пальцы.

– Сочту это за да, – сказал я, и он улыбнулся.

Десять баллов Наварро за то, что сумел успокоить и разговорить собеседника.

– Так почему ты вспомнил о Кэролайн? – спросила Линн, возвращая нас, мальчишек, к сути дела.

– Я ведь знаю, Юэйс с ней свяжется. Мало ли, что она расскажет о том времени. Не хочу, чтобы Юэйс подумал, будто я пытался втянуть Кэролайн в то, за что арестовали Конрада. Я просто пытался привлечь ее внимание, вот и все.

– Так она с тобой хоть раз сотрудничала? – спросила Линн.

– Нет.

– Полагаю, встречаться с тобой она тоже не стала? – с сомнением в голосе спросил я.

– Мы дружили, но не более. Я понимаю, на что ты намекаешь, но ответ – нет. Я не затащил ее в постель.

– Я просто спросил.

– Мы были друзьями.

Теперь настала очередь Линн вмешаться:

– Слушайте, вы двое препираетесь, как школьники.

– В нашем деле важна точность, – сказал я, и Рамси согласно кивнул.

– Мальчишки!

– Думаю, тебе не стоит волноваться. Ты ведь не просил ее воровать документы и все такое, – заметил я, действуя как можно осторожнее.

– Нет, ничего подобного, – ответил Рамси, и в уголках его рта на миг появились морщины – верный признак стресса.

– То есть ты просто хотел проводить с ней больше времени и всего лишь позвал ее на черный рынок?

– Да, ни с Конрадом, ни с продажей данных это не связано, – сказал Рамси.

Он уже второй раз избегал слова «шпионаж». Интересно, Линн заметила это?

– Бензин стоил дорого. Многие солдаты зарабатывали, продавая свои талоны. Еще были сигареты. На черном рынке на американских «Мальборо» можно было нажить себе состояние. В них другая табачная смесь, чем у тех, что продаются в Европе.