– Джастин сегодня принесет аккордеон.

Она стояла посреди гостиной, хотя моя гостиная слишком мала, чтобы иметь середину.

– Может, на следующей неделе, – скрепя сердце согласилась я.

Мисс Амброуз глубоко вздохнула:

– Всего на пять минут, Флоренс. Мы с вами пойдем туда вместе.

– На пять минут и пальто снимать не стоит.

– Ничего, – заверила она. – Не снимайте.

– У него глаза слишком близко посажены.

– Что, простите?

– Я про Джастина, – пояснила я. – А это признак склонности к уголовным преступлениям. Можно многое сказать по тому, насколько широко у человека поставлены глаза. Я об этом читала в журнале.

Говоря это, я глядела прямо на нее.

– Флоренс, я бы не сказала, что Джастин…

– И стройнее он не становится, не правда ли?

– Флоренс!

Пока она снова закутывалась в свои одежки, мой взгляд блуждал по комнате. Стулья вплотную придвинуты к столу, прочитанная газета сложена и лежит на углу. Ваза точно посередине каминной полки. Хотя, кажется, не совсем в центре, если присмотреться. Сдвинута влево примерно на дюйм. Газета была на правом углу, ваза на дюйм сдвинута влево. Или наоборот?

– Я передумала, – сказала я. – Я останусь здесь, у меня дела.

– Флоренс! Мне казалось, мы договорились.

– Это вы договорились за себя и за меня, – парировала я. – Я ни о чем не договаривалась.

– Общение не менее важно, чем правильное питание. Вам надо быть среди людей. В противном случае… – Она не договорила.

– Что – в противном случае? – не удержалась я.

Хмурую напряженность мисс Амброуз растянула в улыбку:

– В противном случае «Зеленый берег» будет для вас правильным решением.

Я изо всех сил сжала губы, боясь того, что может сорваться с языка.

– Готовы? – Мисс Амброуз затолкала шарф под пальто.

Я кивнула.

Последнее, о чем я думала, когда она открывала дверь, был фарфоровый слоник. Глядевший в окно. Ожидающий моего возвращения.

Едва войдя в общую гостиную, я принялась искать глазами Ронни.

Я вглядывалась в лица, и не один раз, потому что люди двигались, и я беспокоилась, что кого-то упущу. Я даже прошлась туда-сюда. Раз или два со мной попытались заговорить, но я отказывалась общаться, потому что, если не поостеречься, живо окажешься на крючке и следующие два часа просидишь с кем-нибудь рядом, придумывая, что бы еще сказать. В конце концов я нашла свободный стул позади всех и села одна. Мне дали чашку чая – должно быть, принесла мисс Амброуз, – и я балансировала блюдцем на колене.

Комната начала заполняться жильцами, с палочками и в пальто, и вскоре вокруг меня выросла стена разговоров. Я не могла разобрать, о чем идет речь, потому что все общались стоя и голоса ускользали от моего слуха. До меня долетали только отдельные слова – по-моему, садоводство, вроде бы телевизор и, кажется, погода. Я давным-давно израсходовала свои разговоры на эти темы, поэтому осталась сидеть, так сказать, на заднем плане.

Я просидела несколько минут, прежде чем спохватилась, что рядом сидит Элси.

– Ты все-таки пришла? – удивилась она. – После всего?

Я взялась за блюдце:

– У меня не было выбора – мисс Амброуз была не в духе. В таком настроении она не желает слышать слова «нет».

– Тебе понравится, Флоренс! Джастин хороший, с ним все поют, даже миссис Ханимен.

– Меня он не заставит. Он еще не пришел, я смотрела.

Элси поглядела в дальний угол:

– Вон он, возле фикуса. Распаковывает аккордеон.

– Я не о Джастине, а о Ронни, – прошептала я, предварительно оглядевшись.

Элси покачала головой:

– Мы же вроде условились не волноваться, пока не узнаем наверняка?

– Нет, – сказала я. – Я ни о чем таком не уславливалась. Это ты с собой условилась. Как можно говорить, что рано волноваться, когда ты видела его собственными глазами?!