– Дорогой Аллах! Мама говорит, что Ты все время смотришь на меня. Конечно, я благодарна Тебе за такое внимание, но все-таки это как-то жутковато, и мне бы очень хотелось хоть иногда оставаться одной. Мама говорит, Ты слышишь все, что я говорю, даже то, что я говорю молча, только себе самой. Тебе известны все мои мысли. Тебе известно все, что уже случилось, и то, что должно случиться. Скажи, Ты видел Дитя Тумана? Никто не видит его, кроме меня. И кроме Тебя, я в этом уверена. Знаешь, что я думаю? У нас, людей, глаза маленькие, для того чтобы моргнуть, нам нужно меньше секунды. А у Тебя глаза огромные. Тебе для того, чтобы моргнуть, нужен целый час. Может, в это время Ты и не видишь моего папу. Когда я сержусь, папа всегда говорит мне: «Ты уже не маленькая и должна уметь прощать». Если Ты сердишься на папу, пожалуйста, прости его и сделай так, чтобы он выздоровел. Он очень хороший. Прошу, моргай всякий раз, когда мой папа совершает грех. Обещаю, я снова стану молиться и буду молиться каждую ночь, пока я жива. Аминь.

Стоя на коленях, Пери заметила, что мать повернула голову сначала направо, потом налево и провела руками по лицу. Девочка в точности скопировала все эти движения. У нее было такое чувство, что она запечатывает конверт, содержащий письмо к Аллаху.

На следующий день Менсур уже сидел на кровати в подушках, болтая с навестившими его друзьями. Через несколько дней его выписали из больницы, предварительно вшив ему электрокардиостимулятор и выдав счет на круглую сумму. Врачи настоятельно советовали ему бросить пить и избегать стрессов, словно стресс был докучливым родственником, которого можно просто не приглашать на обед. Все предостережения Менсур пропускал мимо ушей. После того как он станцевал танго с Азраилом, ангелом смерти, ему нечего больше бояться, заявил он.

Еще долго в ночных кошмарах ее преследовало это жуткое видение: отец, отплясывающий какой-то дикий танец со скелетом, который внезапно оказывался его собственным.

Стамбул, 2016 год

Стоя в шикарной ванной, Пери смотрела на свое отражение в зеркале. Маска невозмутимости, которую она сохраняла ради дочери, слетела. Взгляд ее был полон тревоги и растерянности. Одиночество рыбок в аквариуме вдруг напомнило ей героев комиксов, выброшенных на необитаемый остров без всякой надежды на спасение. А разве она сама не такая же пленница? Сможет ли она убежать от своих ежедневных привычек, давних знакомств, обязательств и пристрастий? Выйти из налаженной колеи? Человека, решившего изменить свою жизнь, ожидает слишком много трудностей. Мы, словно узники, привязываемся к своей тюрьме.

Из-за двери донесся хохот. Хозяин дома рассказывал что-то смешное, его зычный голос заполнял собой все вокруг. Смысл шутки Пери не уловила, но, судя по реакции, она была весьма фривольного свойства.

– Ах вы, мужчины! – раздался женский голос, скорее игривый, чем укоряющий.

Пери сжала губы. Да, она была не из тех женщин, которые с такой легкостью и кокетством произносят подобные фразы при всех.

Будь то мужчины или женщины, ее всегда привлекали люди с непростым прошлым, следами перенесенного страдания в глазах и душевными ранами, невидимыми жестокому миру. В дружбе она умела быть искренней и верной, не жалела ни времени, ни сил для тех немногих избранных, к которым проникалась симпатией. Со всеми прочими, что составляли в обществе подавляющее большинство, она очень быстро начинала скучать. Скука порождала желание убежать, избавиться от ненужного собеседника, от пустого разговора, от тягостной ситуации. Она предчувствовала, что сегодня, на этом буржуазном обеде, скука вновь станет ее верной спутницей. Есть только один способ отделаться от этого тоскливого компаньона – затеять незаметную для других игру, правила которой ведомы лишь ей одной.