Скованная от смертельного ужаса, я не могу вымолвить ни слова. Не моргая, гляжу ему в глаза, постукиваю зубами и сжимаюсь в комочек.

Надеяться, что кто-то из пьяных зевак вступится за меня, бессмысленно. Им всем на меня плевать.

— В задницу засуну! — вдруг рявкает Антон в сторону — парню, захотевшему заснять наш скандал на камеру.

Быстро убрав смартфон, тот присасывается к банке пива и испаряется с глаз. Как и другие, кому до этой секунды было любопытно, чем дело кончится — мокрухой, или можно расходиться, ничего интересного не будет.

— И что прикажешь с тобой делать, Рина? — Опять приваривается ко мне взглядом.

— Антон, пожалуйста, не убивай меня, — всхлипываю я.

— Не реви!

— Ладно! — Шмыгнув носом, стискиваю челюсти.

Он слегка ослабляет свой захват, разглядывает красные полосы на моих связанных запястьях и охрипшим голосом интересуется:

— Как посоветуешь мне теперь словить кайф?

Я взволнованно сглатываю, промямлив первое, что слетает с языка:

— Можешь передернуть в сторонке. Я подожду.

— Теперь ясно, почему Радик тебя отшил.

Антон толкает меня вперед и, держа тяжелую ладонь на моем плече, провожает меня до парковки. Не снимая кабеля с моих рук, заталкивает в «Бугатти», запрыгивает за руль и с ревом выводит спорткар со двора.

Я боюсь обронить хоть слово. Не хочу подсказывать ему, как можно со мной разделаться. Не хочу знать, как он намеревается это сделать. Просто жду своей участи, мысленно ругая себя, что не сбежала, когда была возможность.

Украдкой посматриваю на его вольно лежащую на руле руку, в ярких красках представляю, как он гладит ею сочные женские бедра, а через полчаса сжимает мою тонкую шею. Он самый настоящий дьявол во плоти: искушение и смерть. От него не сбежать. Он всегда на шаг впереди.

Резко затормозив посреди пустого шоссе, Громов переключается на ближний свет, в котором я вижу стоящий перед нами мотоцикл. Байкер без шлема перебрасывает ногу, спрыгивает тяжелыми ботинками на асфальт и, прикурив, выпускает струю дыма вверх. Высокий, широкоплечий мужчина в расстегнутой кожаной косухе поверх черной майки и темных джинсах. Жгучий брюнет. Постарше Антона. Или так кажется из-за густой щетины. Хотя это не важно.

Он делает шаг вперед и неспешно двигается нам навстречу.

Антон заглушает двигатель. Секунду смотрит перед собой и буквально затягивает на моей шее удавку из колючей проволоки своим заявлением:

— У твоей бабули чудный алабай. Я оставлю его себе, если вдруг она преставится.

Ах, ты, подонок! Он следит за всеми. Не только за мной, но и за моими близкими. Завуалированно угрожает, что в случае чего не пощадит даже мою старенькую безобидную бабушку.

Я поджимаю губы и часто моргаю, чтобы не заплакать.

Громов щелкает складным ножичком, рывком разрезает кабель и закидывает его под сиденье. Незнакомый мне мужчина обходит «Бугатти» с моей стороны и, склонившись, ждет, пока Антон опустит стекло.

Я с огромным трудом набираюсь смелости посмотреть на байкера. Не русский. В его жилах явно течет буйная горная кровь. Соколий взгляд пронизывает до костей. Слишком острый: сразу замечает следы на моих запястьях.

— Майору не спится? — первым подает голос Антон.

— Я сегодня без прелюдий, Гром, — твердым, жестким тоном отвечает майор. — С одного адреса неподалеку в полицию поступил звонок от некой Екатерины Вольской, которую ваша братия удерживает силой.

— Братия? — усмехается Громов. — Будьте поосторожнее с выражениями, майор Беркутов. За такое можно погон лишиться.

Но этот самый Беркутов, которому я и посылала сообщение, переключается на меня.