Стоило невидимке замолчать, как свет в зале тут же потух, на стенах появилась паутина, а на полу – кучи пыли и мусора.

Красная ковровая дорожка обернулась иссохшей соломой, а хрустальные люстры исчезли, словно их и не было.

И только угасающее пламя настенных факелом билось, словно из последних сил.

В наступившем полумраке центральный камин поплыл, превращаясь в каменную дверь, на которой было выгравировано солнце.

Дверь скрипнула и распахнулась, открывая путь в следующий зал, наполненный солнечным светом.

Шпонька попытался было прошмыгнуть вперёд, но лишь с размаху налетел на невидимое силовое поле.

– Я хочу с вами! – пропищал фейри, размазывая по лицу слёзы вперемешку с кровью. – С вами!

– Возвращайся к Еге, – приказал Муром и, больше не обращая на фейри внимания, шагнул вперёд.

Мгновение, и человек с медведем исчезли в солнечной вспышке.

Факелы окончательно потухли, и Шпонька очутился в абсолютной темноте.

Фейри стиснул кинжал и всем сердцем пожелал оказаться подальше отсюда, в идеале – за пазухой своего хозяина, мастера Еги.

Но перед тем, как раствориться в тени, он услышал похожий на шелест шёпот:

«И да начнётся испытание Светом и Огнём!»

– Да ну, – Муром хмуро посмотрел на полыхающую стену огня. – Это же не то, о чём я подумал?

«Оно самое, – тут же отозвался невидимка. – Увы, но как бы мы ни бежали от ответственности, рано или поздно она нас настигает».

– Вот уж от чего никогда не бежал и бежать не собираюсь, – скривился Муром и бросил взгляд на Топтыгина, который недовольно рычал на пламя.

«Хорошо, – неожиданно легко согласился собеседник. – Пусть будет не ответственность, а выбор».

– Нет, – отрезал Муром, мгновенно сообразив, куда клонит голос. – Даже не думай.

«Таково испытание, – в голосе невидимки мелькнуло сочувствие. – Не я его придумал».

– Гадство! – в сердцах бросил Муром и огляделся по сторонам в поисках выхода.

Локация, в которой они находились, представляла из себя каменную пещёру, в которой бушевал огонь.

За спиной Мурома и Топтыгина была каменная стена, по бокам – базальтовые валуны, а в трёх шагах вперёди ревело яростное пламя.

И, что самое неприятное, огонь медленно, но верно двигался вперёд.

– Я не оставлю Топтыгина, – Муром положил руку медведю на спину.

«Не могу тебя за это осуждать, – в голосе мелькнуло тщательно скрываемое сожаление. – Не знаю, как бы я поступил на твоём месте. Что перевесит чашу весов – жизнь друга или судьба целого мира?»

– Ты не помогаешь, – поморщился богатырь, с тревогой глядя на приближающееся пламя.

Сказать, что ему было жарко, – ничего не сказать.

Доспехи стремительно нагревались, из-под шлема струился пот.

Но хуже всего было осознавать, что произойдёт дальше.

Муром уже имел сомнительное удовольствие оказаться в центре пожара, и не сказать, что ему понравилось.

Да, Истинная кровь не давала ему умереть, да, сопротивление огню приглушало боль от ожогов, но тем не менее!

Стоять в огне и чувствовать, как пламя пожирает твою кожу, жжёт глаза и обжигает горло, было неприятно. Чертовски неприятно.

И Муром никому бы не пожелал такого опыта.

«Решение ничего не делать – это тоже выбор, – невидимка подлил масла в огонь. – Ну а правильный или неправильный – решать только тебе».

Мурому показалось, или голос специально сделал акцент на слове «неправильный»?

Впрочем, доверять первому встречному он не собирался.

– Должен быть выход! – процедил Муром, упираясь спиной в каменную стену. – Должен!

– Рррра! – поддержал его Топтыгин.

Очевидных подсказок Илья не наблюдал, из неочевидных было лишь название локации – Зал Хорса.