– Так пускай Алёша и отправляется, – неожиданно предложил Добрыня. – И артефакты из общака заберёт, и к богине Удачи заодно заглянет. Помнишь, Алёш, ты говорил, что у тебя квест с ней висит.

– Есть такое, – медленно кивнул Алёша, прикидывая про себя все плюсы и минусы поездки. – В принципе, звучит, как план.

– Вот и отлично, – подытожил Муром. – Тогда Добрыня разбирается с Репсаком и урожаем, я с аукционом и планом стройки, а Алёша летит в Сибурск за книгами, квестом и заначкой.

– А потом, – подхватил Добрыня, – идём выполнять клановые квесты. Ведь нам ещё население Малых Вых нужно увеличивать.

– Вот и договорились, – согласился Алёша. – Но сначала… есть, мыться и спать!

Муром

Илья Муром не знал, что снилось его друзьям, но все его сны были до боли похожи и начинались примерно одинаково.

Сначала он слышал визг тормозов и скрежет железа, затем видел сигнальные огни кареты «скорой помощи».

Потом картина сменялась белоснежной больничной палатой, в которой лежала Машенька.

На мониторе – кажется, он называется холтер, – в такт пульсу бежит рваная линия.

И в те моменты, когда пики этой линии пробивают верхнюю планку, слышится неприятный писк.

И он, почему-то, вместо того чтобы смотреть в лицо своей дочери, не может отвести взгляд от этой кардиограммы.

Пик… Пик… Пик…

Бездушный звук вонзается в мозг раскалённой спицей, а сама линия медленно, но верно превращается в график биржевых котировок.

Валютные пары, фьючерсы на нефть и зерно, голубые фишки – скачки курсов и уровни поддержки заполняют собой всё поле зрения.

Сколько бы раз Муром ни видел этот сон, он всегда развивался по одному и тому же сюжету.

Сначала ему показывали семью, затем деньги, а потом…

Пик!

График резко рванул вверх, превращаясь в клинок.

Пик!

Ослепительно-белый клинок вспарывает матово-тёмный уровень поддержки, и в следующий миг Муром появляется перед драконом.

Три головы, длинные языки пламени, блестящая на солнце стальная чешуя.

Но до него ещё нужно дойти, ведь на пути у Ильи десятки мрачных типов – виновники того злополучного визга тормозов и скрежета металла.

Что может быть прекрасней, чем своим умом и мастерством зарабатывать все деньги мира?

Развивать предприятия, постоянно пробуя себя в новых сферах?

Разве что… тратить заработанные деньги. И не на себя – при всех своих заработках Илья оставался довольно скромным и аскетичным человеком – на семью!

Разве может быть что-то прекрасней? Что-то желанней?

Любимое дело и семья…

И вновь по ушам бьёт тот злосчастный визг тормозов, и вновь перед Муромом появляются крепкие парни с недобрым взглядом.

Вряд ли в жизни может быть что-то прекрасней любимого дела и семьи, но однозначно есть кое-что более желанное.

И это… месть.

Глаза Мурома вспыхнули огнём, и клинок в его руках с гулом рассёк воздух.

Неважно, что было до.

Порядочный человек, хороший семьянин, надёжный товарищ…

После того как несколько ублюдков покусились на самое святое, что у него есть, – на его семью, весь этот налёт цивилизованности слетел, словно шелуха.

Он найдёт этих уродов. Чего бы это ему ни стоило.

И никто – Муром погрозил мечом дракону, пускающему языки пламени, – никто не сможет его остановить.

– Ну что, братцы, – Илья, не удержавшись, зевнул и посмотрел на своих друзей. – Как спалось?

– Муть всякая в голову лезет, – поморщился Алёша. – А так нормально.

– Мне приснился любопытный рецепт, – отозвался Добрыня, что-то черкающий в своём блокноте. – Так что, чем раньше мы закончим и быстрее пойдём работать, тем лучше.

– Как был трудоголиком, так им и остался, – усмехнулся Муром.