У дальней стены, за фальшивой оружейной полкой, находилась ещё одна пустая комната, которую Муром окрестил «сокровищницей».

Ну а «Правый» оканчивался входом в пыточную, где, как и в остальных помещениях, было не протолкнуться от ржавых клетей и скелетов.

И именно в пыточной и остались те самые две двери, которые не смог вскрыть Добрыня.

– Начнём с пыточной? – предложил Алёша.

– С неё, – подтвердил Муром. – Зуб даю, за троном мы найдём лишь лестницу.

– Ну пошли, – устало согласился Алёша. – Главное, чтобы там не оказалось входа в ещё одно подземелье, поскольку стрел у меня почти не осталось.

– Кстати! – встрепенулся Добрыня, идя следом за товарищами. – А как же подземелье? Ну, то самое?

– Откроется только после зачистки подвалов, – напомнил ему Муром. – И, к слову, сотый лэвел Рыцаря Смерти намекает на рекомендуемый уровень.

– Ого! – присвистнул Добрыня. – Мне до сотки ещё качаться и качаться.

– Не прибедняйся, – усмехнулся Алёша. – Ещё немного, и нас с Муромом догонишь. – Сколько тебе за рейд-босса дали? Десять-пятнадцать?

– Шестнадцать, – довольно улыбнулся Добрыня. – Всё-таки есть определённые плюсы в том, что мы втроём боссов проходим. Не считая Топтыгина, конечно.

– Кстати, мог его и пораньше призвать, – ворчливо заметил Муром, сворачивая в ведущий к пыточной коридор. – Я по краешку прошёлся.

– Без обид, Муром, – усмехнулся Алёша, – но Топтыгина качать в разы сложнее, чем тебя.

– Что есть, то есть, – вынужденно согласился Илья и бросил взгляд на мишку шестидесятого уровня. – Вот смеху будет, если он до сотки быстрее нас прокачается!

– Не прокачается, – поморщился Алёша. – Я же с ним своим опытом делюсь. Когда большой разрыв был, выгодно получалось. Сейчас же совсем не то пальто.

И действительно, если уровень Ильи Мурома подбирался к восьмидесяти, то Алёша мог похвастать лишь семьдесят пятым.

И Добрыня со своим семьдесят третьим имел все шансы перегнать в ближайшее время своего товарища.

– Ладно, это всё лирика, – Муром толкнул от себя решетчатую дверь пыточной. – Как открывать-то будем?

– Давайте сломаем, – предложил Добрыня, заходя следом. – Если уж моё заклинание не действует, не факт, что свитки сработают.

– Вообще-то, наоборот, – не согласился Алёша и, пропустив вперёд Топтыгина, скользнул следом. – Я за этот свиток три сотни золотом отвалил. Он даже императорскую сокровищницу откроет.

– Так уж и откроет? – усомнился Муром.

– Ну, может, императорскую и не откроет, – поморщился Алёша. – Но всё остальные точно.

– Алёш, а у тебя их сколько?

– Кого их? – не понял эльф.

– Ну, свитков этих.

– Один он, Добрынь! – Алёша продемонстрировал туго перетянутый свиток. – Ты чем слушал – триста золотых!

– Значит, нам придётся выбирать? – Добрыня не обратил на подколку друга никакого внимания.

– Значит, придётся, – вздохнул Муром, задумчиво переводя взгляд с одной стены на другую. – Смотрите, у нас есть две закрытые двери. Какую будем открывать?

– Любую? – предположил Добрыня. – Какая нам разница?

– Не скажи, – не согласился Алёша, – разница есть. Они же разные!

И действительно, дверь на левой стене была деревянной, в то время как на правой – стальной.

Более того, если при взгляде на левую дверь всплывала подсказка:

Дверь из Железного дерева

407/500

то правая, сколько на неё ни смотри, таких подсказок не давала.

– Я за правую, – после непродолжительного молчания выдал Алёша. – Левую, раз уж игра показывает её состояние, и сломать можно.

– Звучит логично, – признал Муром. – Добрыня?

– Поддерживаю, – кивнул гном. – Используй свой свиток, Алёш.