Очнулась она от тряски на старой «зебре», превратившейся от ежегодных подновлений в «стиральную доску». Пересчитав зубами все «зебрины», Верочка поняла, что щёки надо как можно сильнее надувать от зубов, а зубы лучше крепко стиснуть, чтобы не клацали. И ещё нельзя близко придвигаться к Сергею – тогда её шлем начинает биться о его шлем, и как бы чего не вышло. А ещё она поняла, что по-прежнему почему-то ничего не видит, но тут на светофоре Сергей опустил ей визор.

Они опять поехали. Видно с визором стало лучше, но слышно хуже: в ушах появился какой-то гул. «Это трепещет на ветру мой красивый цветной шарфик, не иначе!» – решила Верочка даже с какой-то гордостью. Тут Сергей прибавил скорость по прямой, и скоро в голове у неё забились совсем другие, теперь уже испуганные мысли: «Они все психи! Все эти мотоциклисты-байкеры-бабайкеры! Они все сумасшедшие! Нельзя так ездить! Это же страшно!»

Минут через пять такой гонки она поняла, что у неё затекла левая рука, и принялась тихонько шевелить на боку у Сергея пальцами в перчатке, разминая их. Тот сердито, как ей показалось, перенёс её руку со своего бока к ней за спину. О, радость! Сзади неё, оказывается, есть какая-то ручка! Вцепившись в ручку изо всех сил онемевшими пальцами, она стала приглядываться к дороге и тут же опять испугалась: кругом было полно машин! Обгоняя машины, Сергей поехал в межрядье, иногда он резко сигналил и заезжал в ряд. В ряду было ещё страшнее: теперь машины двигались впереди и подступали сзади, а сзади неё на мотоцикле не было ни багажника, ни хоть какого-нибудь ограждающего барьерчика.

Потом Сергей без всякого предупреждения сорвался на зелёный свет.

Верочка почувствовала, как её неудержимо, стремительно, с сумасшедшей космической скоростью потащило, отрывая от него, под колёса машин, едущих за ними… Руками она ещё кое-как держалась за Сергея, но ноги её уже оторвались от заветных штырёчков, и бёдра уже не ощущали теплоты мотоциклетного седла, не чувствовали его притягательной, спасительной близости.

Боже мой! Да она же летит! Она летит всё быстрее и быстрее, она уже несётся, она мчится над дорогой, настигая потоки машин, обгоняя и оставляя их за собой позади. Её бьют упругие струи ветра, они окружают её, теснят и застилают визор, но поднимают всё выше и выше в прохладную лёгкую синеву. Она стремительно парит, она скользит по воздуху, намертво вцепившись руками во что-то, и это «что-то» был явно не Сергей. В голове её оглушительно стучало, сознание сузилось, всё мешалось, неслось, всё вертелось в глазах, а в ушах стоял гул бешено рвущейся крови. Или это трепещет по воздуху её пёстренький шарфик?

К чёрту шарфик! Она летит на помеле! В самом деле летит и это её черенок она стискивает руками! Поворот, ещё поворот! Легко, упруго, лихо, на сногсшибательно скользящем вираже! Она вот так может и вот так может! Может круто вправо и круто влево забросить тяжеленный мотоцикл, его чудовищную, звериную мужскую мощь!

Торможение – какая-то крыша! Верочка всей кожей почувствовала потрясение Сергея. Он даже попытался к ней обернуться – но куда там! Рывок с места!.. Не надо смотреть на меня сейчас, любимый! Пусть то, что я сейчас делаю – останется тайной. Ты только держись покрепче в седле. Мы приближаемся к финишу, и нам с тобой удалось прилететь к нему самыми первыми!

Когда у подъезда нужного им дома Сергей остановился и снял с себя и с неё мотошлемы, он потрясённо выговорил:

– Я никогда ещё не ездил с такой сумасшедшей скоростью на своём стареньком моте, да ещё вдвоём. Меня словно несло что-то, я даже дороги не разбирал… Ты прекрасно держалась в седле, дорогая. Ты прирождённый мотоциклист!