– Может, мы действительно всю Америку грохнули, и им некуда идти?! – то и дело вопрошал подполковник Егоров.

Несколько минут они выясняли отношения, как два дуэлянта, всаживая вдруг в друга аргументы «за» и «против». И ничего не решили.

– Наоборот, если мы их не смогли вчистую, то они здесь свой аванпост оставили! – утверждал подполковник Степанов. – А так на кой ляд?! Поэтому их надо грохнуть!

Даже майор Якушев не удержался, подал голос, но весьма нейтрально, мол, и так хорошо, и так неплохо, в общем, как вывезет, но на его реплики спорщики не обратили внимания и даже перешли на повышенные тона, пока Берзалов почтительно не кашлянул в кулак, не спросил насчёт задачи.

– А какова задача, кроме разведки? Я понимаю, что с моими силами вести боевые действия глупо?

– Совершенно верно, – быстро согласился подполковник Степанов. – Столкновений надо избегать любым способом. По возможности, выяснить причину гибели наземных и вертолетных групп. Ну и попутно приглядывай военные базы, где есть тяжёлое вооружение, координаты мы тебе дадим.

– Хорошо, – сказал Берзалов и уточнил: – А какого характера боестолкновения произошли у разведчиков?

Подполковник Степанов посмотрел на него так, словно он выведывал у него эту самую сокровенную военную тайну, сокровенней не бывает, и ответил нехотя, даже поморщившись при этом:

– Связи не было… Вернее, была, но очень плохая…

– Связь глушили, – уточнил майор Якушев так, словно упрекнул подполковника Степанова, и посмотрел на него задиристо, как заяц на медведя.

– Да, – и в этот раз нехотя согласился подполковник Степанов, – но кто глушил, мы не знаем. Ни одна из групп в заданное время не вышла в эфир, что само по себе настораживает.

– Понятно, – нейтральным тоном сказал Берзалов. – То есть всё равно не понятно.

Подполковник Степанов от досады крякнул: странный лейтенант попался, сам не может догадаться. Тогда подполковник Егоров объяснил:

– Мы предполагаем, что противник занял район девять, но основного десанта не дождался и… – он осторожно глянул на подполковника Степанова, словно испрашивая у него разрешения.

У подполковника Степанова на лице возникло такое выражение, словно он не хочет, но должен спасовать:

– Кто бы там ни был, он очень опасен.

Берзалову надоели эти хождения вокруг да около. В голове у него роилось не меньше сотни вопросов, которые он готов был задать горе-командирам.

– А почему противник не ушёл? – спросил он, – что он вообще делает полтора года на нашей территории?

– Вот это самый главный вопрос! – почти счастливым голосом воскликнул подполковник Егоров.

Однако подполковник Степанов не дал ему закончить мысли и со всё той же досадой на лице сообщил, тяжело вздохнув:

– Мы полагаем, что этот район техногенный…

– То есть?.. – крайне удивился Берзалов.

Что-то их не учили таким терминам. Это слово больше напоминало о компьютерных игрушках, в которые он играл ещё до войны.

– Неизвестные технологии, – осторожно вмешался в разговор подполковник Егоров, и Берзалов понял, что он снова не договаривает. – Последняя радиограмма второй наземной группы была такая: «Окружены, ведем бой с механизмами». Больше связи не было.

Подполковник Степанов счёл нужным объяснить:

– Посылали вертолёты…

Да, я помню… – подумал Берзалов.

Три машины. Первая – разведка. Когда машина упала где-то в районе станции Поныри, на её поиски был отправлен второй вертолёт, но и он пропал, а уж третий летел, чтобы разгадать тайну гибели первых двух, но тоже исчез. Погибло тринадцать человек. На своих ошибках не учились, чужие – не признавали. Об этом долго судачили в бригаде, строя самые нелепые версии, а вон как оказалось. А ведь правды не скажут. Или не знают, или не хотят. Скорее всего, последнее. Не хотят пугать так, чтобы я испугался и, не дай бог, не провалил задание.