– Вы кому-нибудь рассказывали об этом расследовании?

– Кроме Мартина, никому, но, конечно, мои сотрудники представляют себе, что происходит.

– А семье? У вас есть муж? Дети?

– Есть. Я им ничего пока не говорила.

– Я вас прошу, обязательно расскажите хотя бы мужу.

– Зачем его нервировать, он же мне ничем не поможет...

– Дело не в его чувствах. Шуберт ему может позвонить, застать врасплох и вынудить отвечать на какие-то вопросы. Надо, чтобы ваш муж был готов к этому и просто отказался бы с ним говорить. В отличие от вас, у него нет обязательств перед банком, и Шуберт для него никто. Что бы он ни сказал, даже самое безобидное, все будет использовано против вас. Объясните ему это.

– Хорошо.

– Ну вот, теперь наконец прощаюсь с вами до завтра. – Мэтью мило улыбнулся. Они встали, дошли до лифта. – Варя, – он протянул ей руку, – рад был познакомиться.

Варя на метро доехала до дома, побродила по квартире, собираясь с духом позвонить Ивану. Сейчас он еще живет, ничего не подозревая, а через минуту она взорвет его мир... Варя набрала вашингтонский номер, хлопнув для куражу стопку текилы. «Вань, только без паники, ладно?...» – она в третий раз в этом разговоре прожила прошедшие сутки. Иван отреагировал по-мужски, спокойно, сказав лишь «бедный Вареныш». Варя не была точно уверена, насколько он прочувствовал катастрофичность ситуации, но если даже и нет, то и к лучшему. Пусть осознает постепенно, от глупостей она его – и себя – оградила с помощью Мэтью. Остальное сейчас не так важно.

Утром она натянула первое попавшееся платье, собрала волосы в конский хвост – укладываться феном не было ни желания, ни времени, – накинула плащ и поехала на Чансери-лейн.

– Варя, доброе утро! – с утра Мэтью выглядел старше, чем накануне, и показался Варе более начальственным. Она приготовилась его слушать, хвататься за каждое его слово, как за соломинку.

Мэтью опять разглядывал своего нового клиента: Варя была пособраннее, чем накануне, но выглядела какой-то серой мышкой. Странное коричневое платье с белой блузкой под ним смотрелось как школьная форма, волосы затянуты в pony-tail, на стуле белый плащ Burberry, другой вид униформы русских. Ни стиля, ни привлекательности. Но что не полная дура, это точно.

– Я окончательно утвердился во мнении, что вам не следует больше о чем-либо говорить. В том, что заключение Шуберта будет плохое, обвинительное, уже сомневаться не приходится. Думаю, оно у него уже вчерне написано. Поскольку вы вчера уже по сути сказали, что не хотите разговаривать без конкретики, а ему страшно хочется услышать от вас еще что-то, что раскрасит его доклад новыми красками, я думаю, он может пойти на какую-то провокацию. Чтобы вас полностью деморализовать и заставить говорить все подряд. Сейчас уже девять? Позвоните-ка в свой офис, узнайте, нет ли новостей. Звоните с этого телефона, не трогайте свой мобильный.

– Ирина, как у вас дела?

– Варвара Васильевна, я как раз писала вам текст, чтобы вы позвонили. – Помощница, несмотря на свою обычную выдержку, говорила крайне нервно. – У нас ночью был обыск в офисе. Все перевернули вверх дном, забрали все компьютеры. В офисе только что пух от вспоротых подушек не летает. Все книги, папки – на полу. Я спросила у IT, в чем дело, а они мне так спокойно сказали: «У вас был обыск, мы сейчас скачаем все с ваших хард-драйвов и вернем компьютеры к обеду». Я спрашиваю их: «А в связи с чем?» – а они мне опять так спокойно: «Потому, что против вашего офиса идет расследование...» Представляете? – Ирина пыталась взять себя в руки, но слышно было, что она на пределе. Варя пересказала разговор Мэтью.