Он прав, карта сейчас – самое насущное, и кроме меня с Натали, никто с этим не справится лучше и быстрей. Эйнштейн, само собой, тоже бы справился, для него, как и для нас, хармонтская хрень – родное и близкое.

Но сейчас ему не до того. Дело босса – задавить панику, восстановить охрану объекта, занять людей, оказать помощь пострадавшим аномалам. В конце концов, обеспечить всех пробниками, пока мы не сделали карту, – это тоже на нем. Кроме того, я слышал собственными ушами, как Эйнштейну доложили, что выжгло все системы, включая охранные, всю электронику и электрику.

А главное, накрылось электроснабжение базы. Во-первых, исчезла «сучья прядь», наш халявный источник питания, казавшийся вечным. Как – исчезла? А вот так, нет ее больше, в том месте теперь – обычная площадка. (Зато кругом «комариные плеши»!) Плюс разрядились аварийные аккумуляторы, это во-вторых.

То, что электричества нет, я вижу предельно отчетливо. На столбах, под землей – кабели, провода… Мертвый металл. И девайсы, которыми укомплектованы местные спецы, сдохли все до единого, этому печальному обстоятельству тоже не укрыться от моего взгляда. При желании могу рассмотреть каждую сгоревшую и потекшую детальку, так что зря бойцы мучают гарнитуры да пытаются оживить локаторы с анализаторами. В порядке лишь пробники – эталон простоты, чистая механика, не испорченная прогрессом.

Видимо, аппаратуру внутри лабораторного комплекса постигла та же участь, а это уже серьезная неприятность. Оборудованная, цивилизованная территория в один миг превратилась в никчемное место. Эйнштейну все это разгребать. Не завидую.

– Пойдем, женщина, – говорю Натали. – Начальству нужна помощь, сделаем начальству красиво.

Она кивает на Жужу: куда, мол, ее?

– Отведешь в лабораторию? – спохватывается Эйнштейн, адресуясь к Леденцу.

Тот сереет лицом и вымучивает:

– Илья, да тут, это… как бы сказать…

– Ах, да, – вспоминает Эйнштейн. – Вы же не сошлись характерами. Ладно, я сам отведу.

Девчонке на вид не больше десяти лет, а уже сложившийся, сильный аномал. Хотя кто ее знает, может, на пик возможностей еще не вышла. Где он, этот пик, у таких, как она… у таких, как я… как моя Натали… Я, например, только в пятнадцать осознал себя «дитем сталкера» (спасибо Эйнштейну), а способности по-настоящему развил в шестнадцать, уже в России. Ну да бог со мной, не про меня речь.

– Кстати, успели ее протестировать? – спрашиваю Натали. – Какой у нее «тотем»?

– С «тотемом» засада. Илья считает, что из головоногих, каракатица или кальмар.

– Скорее каракатица, – вставляет Эйнштейн. – У каракатиц фотогенные клетки разрежены, а у кальмаров спрессованы.

Натали фыркает.

– И к какому классу отнесем ее глаза?

– Отнесите лучше куда-нибудь свои жопы, – мгновенно реагирует чудо-ребенок. – Хоть в класс, хоть на толчок.

Смотрит этак простодушно, с невинной миной на мордочке.

Эйнштейн морщится, а Натали смеется. С ней все понятно, сама когда-то была такой (такой не в смысле глаз и прочих физических особенностей Жужи – так же безбоязненно хамила взрослым).

Грубости, которыми наша гостья иногда украшает речь, мило контрастируют с ее наивно-детским видом. Жужа – натуральная блондиночка, ее редковатые волосы заплетены в две тоненькие косички. Беспризорница, маугли Зоны, а следит за внешностью. Наверное, испытывает потребность ощущать себя красивой, словно нормальная девочка, – это обстоятельство, кстати, говорит в ее пользу, а нас, сотрудников Вивария, успокаивает. Нормальность в психологических проявлениях сильно облегчает как адаптацию подопечных, так и контроль над ними.