Потому что я до сих пор не решила, как на все это реагировать.

К тому же я отлично помнила третье правило нашей семьи, с детства вдалбливаемое в голову отцом. Еще в Калинках он учил меня никому не доверять, кроме своей семьи.

Но был ли Роред моей семьей, этого я пока еще не знала.

Вскоре Маиса, ревновавшая меня к местным служанкам, сотворила поистине удивительной красоты прическу из моих волос. Ловко вплела в них золотистые нити, затем собрала несколько кос в одну, украсив ее принесенными из сада цветами.

И вот уже в новых одеждах, благоухая незнакомыми ароматами, я сижу – вернее, полулежу – на мягкой софе за низким столом, заставленным незнакомыми яствами.

Напротив меня расположился темноволосый и загорелый мужчина с волевым лицом. У него – черная аккуратная бородка с пробивающейся проседью. Волосы скрыты под забавной золотистой шапочкой, и одет он в не менее забавный расписной халат.

И еще он просит называть себя моим отцом.

Рядом с ним застыла любимая жена, не сводившая с меня встревоженных глаз.

Я прекрасно ее понимала – в уютном мире Хании появилась пришелица извне, которую Роред называл своей дочерью. Она не знала, что от меня ожидать, но подозревала, что перемены неизбежны.

Я собиралась развеять ее тревоги. Сказать Хании, что не причиню вреда ни ей, ни их семье, но тут заговорил Роред.

И начал он свой рассказ издалека.

– Мой брат Имгор, – шейх едва заметно поморщился, – привык брать то, что ему не принадлежало. По праву старшинства, как он постоянно заявлял мне с Ийседором. И начал Имгор с внимания матери. В детстве он был довольно болезненным ребенком, несмотря на то что мы наделены магией и в нас течет драконья кровь. Но пусть мы с братом быстро раскусили его притворство, мать постоянно над ним тряслись.

– Надо же! – пробормотала я. – Мне всегда казалось, что такая черта характера присуща как раз Ийседору Гервальду.

Тому самому, кто узурпировал трон Центина.

Роред покачал головой, затем продолжил свой рассказ.

Я слушала его крайне внимательно, при этом ловя себя на мысли, что его слова казались мне пропитанными некой фальшью. Словно Роред Гервальд говорил правду, но не всю.

Имгору с детства доставалось самое лучшее, рассказывал он. Лучшие игрушки, лучшие лошади и лучшее оружие.

– Вернее, все наши игрушки, наше оружие и наши лошади. Мне казалось это верхом несправедливости, но отец запретил обижать брата, поэтому нам с Ийседором пришлось с этим смириться. Затем Имгор подрос и перекинулся на девушек. Но из-за своей испорченности и желания нам досадить он интересовался только теми, кого выбирали мы, его братья.

Признаюсь, я немного растерялась – совсем не таким мне представлялся Истинный король Центина, свергнутый узурпатором Ийседором!

– Ийседор его терпеть не мог, – продолжал Роред. – Считал Имгора недостойным править Центином, поэтому я не слишком удивился, когда он захватил трон. Впрочем, уже тогда я проводил большую часть времени в Остаре, поэтому решил, что это меня не касается. Мне не хотелось участвовать в их конфликте.

Протянув руку, я взяла кусочек щебета. Сладко и тает во рту!

– Но почему? – спросила у Рореда. – Вы ведь все-таки Гервальд!

– Потому что это не моя война, – пояснил он. – Впрочем, я попытался образумить Ийседора, но он меня не послушал. Вместо этого затаил серьезную обиду. Рассердился, потому что я так и не выбрал, на чью сторону мне встать. Но я люблю своих братьев, несмотря на то что они натворили много бед. Поэтому я остался в Остаре и не прогадал.

– Но как? – я окинула взглядом огромный обеденный зал, в интерьере которого присутствовало слишком много золота. – Откуда все это?