– Ты молодец, Генрик, – сказал Ричард. – Спас наши жизни.

Генрик слабо улыбнулся.

– Просто отплатил добром за добро, Лорд Рал. Вы и Мать-Исповедница, – он показал на Кэлен, – спасли меня. Я попался Терновой Деве. Джит выпила бы всю мою кровь, как у других пленников, которых никто не спас. Они умерли в ее логове. А я выжил благодаря Матери-Исповеднице.

Ричард кивнул.

– Такой уж она человек. Всегда боролась за жизнь. – Он потер лоб и опустил глаза. – И сейчас борется за свою.

У Ричарда кружилась голова – из-за ран и, после рассказа Генрика, от страха за своих друзей и близких. Долгая война давно закончилась. Он полагал, что наконец-то наступил мир и жизнь возвращается в нормальное русло. И хотя понимал, что в Темных Землях нет понятия нормы, происходящее все равно выходило за рамки привычного.

Ричарда очень беспокоили судьбы друзей. Укус болезненно пульсировал, в голове стучало. Это могло означать, что лихорадка усиливается. Ему необходимо было прилечь.

Узнав, что Зедд и Никки, несмотря на гнусное прикосновение смерти, которым их наградила Терновая Дева, начали исцеление, Ричард захотел, чтобы Сэмми помогла Кэлен. Он сам тоже нуждается в помощи, но мог немного подождать. Однако неизвестно было, может ли ждать Кэлен.

Ричард хотел уже спросить Эстер, знает ли она что-нибудь о людях, напавших на его друзей, когда увидел, что кошка у противоположной стены внезапно повернулась ко входу и выгнула спину.

Оскалившись, она зашипела. Темно-серая шерсть встала дыбом.

У Ричарда по спине побежали мурашки.

– Часто она так делает? – тихо спросил он.

Сэмми откинула с лица длинную прядь кудрявых черных волос и нахмурилась, глядя на кошку.

– Нет, только если чем-то испугана.

Пламя нескольких свечей задрожало и потухло, оставив лишь тоненькую вьющуюся струйку дымка.

Ричард услышал, как в коридоре дико завыли другие кошки.

Эстер уже вставала.

– Что происходит?

Ричард поймал ее за руку, мешая подойти к выходу. У Генрика округлились глаза, когда раздался кошачий вой. Сэмми нахмурилась еще больше.

А потом где-то далеко кто-то издал душераздирающий вопль.

Ричард вскочил. Стараясь не упасть от слабости и головокружения, он сосредоточился на звуках, доносившихся из коридоров.

Рука невольно легла на эфес меча, покоившегося в ножнах на бедре. Когда вопли ужаса и дикой боли эхом разнеслись по залам, пальцы сжали обвитую серебряной нитью рукоять. К первому воплю вскоре присоединились другие, слившись в хор ужаса.

Ярость меча мгновенно захлестнула Ричарда, так внезапно, словно он вдруг оказался в ледяных водах реки. Вызванный этим шок вынудил его резко втянуть воздух.

Из этих темных вод вырос и присоединился к нарастающей ярости древнего оружия его собственный гнев. Сила меча воззвала к своему двойнику, прятавшемуся где-то глубоко внутри Ричарда, и ледяной шок обернулся жгучим гневом.

Стоило его ладони лечь на эфес древнего оружия, и какие бы недомогания, боль, усталость и слабость он ни чувствовал – все растворилось в жаре пробудившейся ярости. Сила меча и оживавший в Ричарде гнев требовали расправы в ответ на крики ужаса и боли, оглашавшие коридоры.

Ричард извлек меч из ножен, и комнату наполнил неповторимый металлический звон.

Держа в руке меч, он почувствовал пьянящее волнение. Обнаженный клинок пробудил магический гнев, и теперь Искатель и Меч Истины стали единым целым, скрепленным одной целью и яростным намерением.

Теперь они были единым оружием.

Эстер отшатнулась, увидев Ричарда с мечом в руке. Он смутно понимал, что его грозное лицо и особенно взгляд напугали ее.