– Что случилось? – испуганно воскликнула она.

Фортинбрас не сводил взгляда с двери в старую лабораторию миссис Мурри, под которую переделали бывшую маслобойню. Из нее дверь выходила на задний двор, однако миссис Мурри давно приучила свою семью попадать в дом либо через парадное крыльцо, либо через дверь гаража, но не через ее лабораторию. Но Фортинбрас рычал именно на дверь в лабораторию, а не в гараж.

– Мама, ты ведь не забыла колбу с какими-нибудь особо вонючими реактивами над горелкой Бунзена? – вежливо поинтересовался Чарльз Уоллес.

– Нет, – поднялась с места миссис Мурри. – Но я все равно пойду посмотрю, что так насторожило нашего Форта.

– Это бродяга, – нервно выпалила Мэг. – Я уверена, что это бродяга!

– Какой бродяга? – спросил Чарльз Уоллес.

– Сегодня на почте все только и говорили о том, что какой-то бродяга мог украсть простыни с веревки у миссис Бунскомб.

– Ну, значит, нам сегодня не грозит спать на голых матрасах, – весело заметила миссис Мурри. – Потому что в такую погоду даже бродяга носа наружу не высунет.

– А что, если именно для того он и высунет, – захныкала Мэг, – чтобы не оставаться снаружи?

– В таком случае я предложу ему переночевать в сарае, – заявила миссис Мурри, решительно шагнув к двери.

– Я с тобой! – от испуга Мэг чуть не визжала.

– Нет, Мэг, ты останешься с Чарльзом и съешь свой бутерброд.

– Съешь! – передразнила Мэг, когда миссис Мурри скрылась в лаборатории. – И она считает, что я могу сейчас есть?

– Мама не даст себя в обиду, – возразил Чарльз Уоллес, – физически уж точно, – он уселся в папино кресло так неловко, что его ноги ударились о ножки кресла. В отличие от многих своих сверстников Чарльз Уоллес умел сидеть не шелохнувшись.

Через несколько минут, показавшихся Мэг вечностью, миссис Мурри вернулась и вежливо придержала дверь перед… Неужели это все-таки оказался бродяга?! Но по понятиям Мэг, бродяга должен был оказаться намного больше. Определить возраст и пол этого существа было невозможно из-за множества слоев намотанных на него шалей и накидок. Голова тоже пряталась под узлом из нескольких шарфов, а поверх всего этого сооружения была нахлобучена мужская шляпа. Поношенное пальто украшал накинутый на плечи и завязанный тугим узлом ослепительно розовый паланкин, а на ногах красовались грубые коричневые ботинки.

– Миссис Что-такое, – подозрительно осведомился Чарльз Уоллес, – вы что здесь делаете? И к тому же так поздно, посреди ночи?

– Ну-ну, мой милый, не надо бояться, – раздался голос откуда-то из самой середины этого странного узла. Он был глухим и скрипучим, как несмазанная дверь, но тем не менее весьма приятным.

– Миссис… Гм… Что-такое… она сказала, что заблудилась, – пояснила миссис Мурри. – Ты не приготовишь для миссис Что-такое немного горячего шоколада?

– О, это было бы очаровательно! – с живостью отозвалась миссис Что-такое, сняв с себя шляпу и шаль. – Я бы ни за что не заблудилась, если бы ураган не сдул меня с курса. А когда я обнаружила, что оказалась рядом с домом малыша Чарльза Уоллеса, то подумала, что загляну на минуту и передохну, прежде чем продолжить путь.

– Но откуда вы узнали, что это дом Чарльза Уоллеса? – удивилась Мэг.

– По запаху! – тем временем миссис Что-такое уже успела размотать сине-зеленый шерстяной шарф, желтую бандану с цветами, и золотую бандану со статуей Свободы, и еще красно-черную бандану. Теперь было видно, что редкие седенькие волосы собраны у нее в тугой узелок на макушке. Ее глаза ярко сверкали, носик был круглый и вздернутый, а рот морщинистый, как вялое яблоко. – Ну надо же, как здесь тепло и уютно! – воскликнула она.