– Нужно быть полным кретином, чтобы подумать такое об Илье Павловиче! – возмутился Геннадий.

– Вы знаете Осипова всю жизнь, поэтому уверены в его порядочности. А что должен думать человек, которому какой-то добрый знакомый дал номер телефона? Он Илью Павловича до этого никогда в глаза не видел, а потом вдруг появляется шантажист. Вы обратили внимание, что именно преступник взял из дома? Носители информации – ноутбук да сотовый – и содержимое сейфа.

– Илья Павлович никогда никакие записи своих бесед с пациентами не вел ни на бумаге, ни на диктофоне! – отрезал мужик.

– Это опять же знаете только вы!

– Неправда! Когда Илья Павлович с пациентом занимается, в соседней комнате всегда есть кто-то из родных. Они могут слушать, о чем идет речь, или даже подсматривать в щелочку.

– Но диктофон-то может быть и в кармане. Для этой цели и сотовый телефон подойдет! – настаивал Гуров. – К Осипову мог прийти человек, который его не знал и мыслил стандартно! А где держать что-то секретное, как не в сейфе?

– В сейфе, кроме денег, лежали только документы на дом, квартиру, машину, дипломы и все прочее.

– Но преступник-то этого не знал! Он потому и пытал Осипова зажженной сигаретой, чтобы тот ему код сейфа сказал. Ну, а ноутбук и сотовый на виду лежали.

– Да в ноутбуке, кроме игр, ничего нет! Илья Павлович на нем только пасьянсы раскладывал да по скайпу с Америкой разговаривал! – резко проговорил Геннадий, но тут же постарался взять себя в руки.

Он закрыл глаза, стал медленно и глубоко дышать, успокоился и сказал:

– Как представлю себе, что Илья Павлович пережил, выть хочется! У него же очень низкий болевой порог. Он от обычного укола может сознание потерять.

– Теперь-то вы понимаете, что адреса и фамилии пациентов Осипова нужны мне вовсе не ради праздного любопытства? – спросил Гуров.

– Понимаю. За идею спасибо, мы ее проработаем. Но называть я никого не буду. Илья Павлович всегда свято соблюдал врачебную тайну. Вот и я лучше помолчу.

– Геннадий, вы не врач и соблюдать ее не обязаны. То, что вы делаете, является, формально говоря, противодействием следствию. Оно наказывается довольно сурово, вплоть до тюремного заключения, – предупредил полковник.

– Не надо меня пугать. Вот поправится Илья Павлович, к нему и обращайтесь. Если он сочтет нужным, то сам все скажет.

– Это был ваш выбор. – Гуров развел руками и поднялся.

– Не позорились бы вы, товарищ полковник, – заявил Геннадий и усмехнулся. – Александр Иванович Кондрашов адвокат опытный и Илье Павловичу очень обязан. Благодаря ему он наконец-то смог бросить курить. Мне его позвать, или миром разойдемся?

– Зовите, – согласился вконец взбешенный Гуров. – А я ему скажу, что вы не хотите, чтобы был найден преступник, напавший на Осипова. Если уж Кондрашов так хорошо относится к Илье Павловичу, то он мигом из защитника превратится в вашего врага. Скромно скажу, что любой серьезный адвокат по уголовным делам обязательно обо мне слышал и знает, что я еще ни разу в своей жизни никого напрасно не задержал.

Геннадий понял, что попал под козырной отбой, призадумался, а потом спросил:

– До утра потерпит? Мне посоветоваться надо. Я вам завтра утром все расскажу, или вы меня задержите.

– Согласен, – сказал Лев Иванович. – Надеюсь, скрываться не собираетесь?

– Еще чего? – возмутился мужик и тоже встал. – Тут дел полно, а я буду где-то отсиживаться!

Они вернулись в дом.

По виду Крячко Гуров понял, что у того ничего нового по делу нет. Тут как раз к сыщикам подошла Смирнова и заявила, что все посмотрела. Кроме ноутбука, сотового и содержимого сейфа, из дома ничего не пропало.