Столкнулась нос к носу с Браном, который шагал, помахивая кипой свежеотпечатанных газетных листов. На этот раз от столкновения журналист пострадал сильнее меня. Окованный железом угол книги ткнул его под ребро, отчего Бран охнул и согнулся пополам. Листы рассыпались ему под ноги, и Рози, вскрикнув, бросилась их поднимать.

— Вы преследуете меня? — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы.

Да, какая-то неловкая ситуация. Надо сгладить.

— А у вас в издательстве случайно не завалялось справочника «Кто есть кто в нашем мире»?

Будем считать, что сгладила. Во всяком случае — отвлекла. Бран так удивился, что даже шипеть перестал.

— Есть куда более простые способы добыть справочник. Например — спросить! А не кидаться из-за угла!

— Но ведь не с ножом!

Бран медленно разогнулся, натирая поврежденный бок.

— Вероятно, благодарности я все равно не дождусь… Пойдемте со мной. Что с вами поделать.

— И давайте сюда вашу убийственную книгу, пока вы не вспороли брюхо какому-нибудь несчастному!

Бран отобрал у меня фолиант. Я не стала бороться. Хочется ему играть в благородство — пусть, мне же проще.

Скоро к сказкам и брошюрке про гоблинов добавился увесистый справочник. Бран отправился с нами на Садовую улицу. На этот раз обошлось без разговоров. Сжатые челюсти и сумрачный взгляд без слов говорили о том, что Бран не слишком-то счастлив снова со мной повстречаться. Хотя на вопрос Рози, что ему нравится больше — булочки со взваром или пирожные с компотом, — он благосклонно ответил, что компота выпил бы и просто так, без пирожных.

— Компота у меня нет, — сказала я на всякий случай. — Могу предложить воды.

— Воды так воды.

Книги я отобрала на пороге дома.

— Подождите здесь.

И аккуратно прикрыла дверь перед опешившим журналюгой.

Воды я ему на самом деле принесла — чистой, прохладной. Из глиняной крынки, зачарованной магией холода. Хоть я и недолюбливала мужчин, но я ведь не гоблин какой-нибудь, чтобы оставить человека мучиться от жажды. Пусть пьет и убирается.

Признаюсь, я была уверена, что он уйдет, не дождавшись. Однако когда вышла за порог, обнаружила, что Бран стоит на крыльце. Он принял кружку из моих рук и осушил одним махом.

— И в дом не пригласишь? — усмехнулся он.

— Нет. А зачем?

Он пожал плечами. Смахнул тыльной стороной ладони пот со лба. Сейчас, когда мы стояли друг от друга на расстоянии вытянутой руки, я пригляделась к журналисту. До этого больше смотрела на его карандаш и на небрежные строчки, которые появлялись в блокноте.

Серые глаза я рассмотрела еще на базаре. Яркий свет удачно высветил необычную радужку. Серый цвет кажется скучным, но глаза журналюги оказались хоть и серыми, но очень яркими. Что-то они мне напоминали… Осеннее небо, озаренное полуденным солнцем? Что-то, что-то… Неуловимое. Хотя какое мне дело до его глаз!

Мужчина как мужчина. Прямой нос, прямоугольная челюсть. Про такие еще говорят «волевая». Рубашка плотно облегала плечи. Кажется, одно неловкое движение — и ткань порвется. Пуговицы воинственно топорщились на груди, готовые отлететь со звоном.

— Маловата кольчужка, — фыркнула я.

— Что?

«Я что, это вслух произнесла? Оррх!» — Весьма кстати вспомнилось гоблинское ругательство.

— Спасибо за помощь, — сухо поблагодарила я, как и полагается вежливой и воспитанной леди. — Но отныне порог этого дома смогут переступить только мои клиенты. А вы — не мой клиент. Всего доброго, господин Оникс.

Надо же, запомнила фамилию. Чудеса.

Бран театрально поклонился. Я задела его. Снова. Ничего! Ведь никто не обещал тебе, что мир будет добр и справедлив, правда?