– Ясно, – ноги у Женьки подкосились, но ее подхватил бдительный Иван. – А вы царь, но в княжеском корзне.

– Есть такое, – согласился Еремей, – Корзно, правда, царское. Князь, он, знаешь, обобщенную дружину водит, в государственное управление не лезет.

– Ой, мамочка, – прошептала Женька. – Так, похоже, я не в прошлом, а в параллельном мире, да?

– Не знаю, о чем ты говоришь, – Еремей сурово сдвинул брови, – да только лучше признавайся, как ты про комнату потайную узнала и кем ты сюда заслана, каким иноземным царством и с какой целью. Иначе сама знаешь…

– Знаю, – слабо кивнула Женька, совершенно не обратив внимания, что перебила царя. – Мой меч, твоя голова с плеч.

Бояре от такой наглости с мест повскакали и затрясли бородами и посохами.

– Это что же, ведьма басурманская царю-батюшке угрожать будет? – орали они, выказывая радение за страну. – Ишь ты, мечами размахалась!

Оправдываться было бессмысленно, и Женька торопливо перекрестилась и забормотала «Отче наш», в надежде откреститься хотя бы от «басурманства». Заметив ее движение, старший царевич нагнулся к уху Еремея и что-то торопливо проговорил. Но остановить бояр не посмел. Второй царевич тоже принялся что-то говорить отцу, но сперва смерил Женьку таким взглядом, что той захотелось дать нахалу по шее. Порыв пришлось сдержать и крепко стиснуть зубы, ожидая решения своей участи.

Гвалт стоял как на базаре, все махали руками, посохами, стараясь перекричать друг друга, младший царевич горячо выговаривал старшему брату, а тот отмахивался от него как от мухи и продолжал втолковывать свое Еремею. Вдобавок в зал прошмыгнул тот самый мужик, которого Женька заметила, вываливаясь из потайного коридора.

Пресловут пробрался к Еремею и, поклонившись, торопливо заговорил, захлебываясь от счастья. Наконец Еремей, до той поры молчаливый, выпрямился и хлопнул в ладоши. Все мгновенно стихли. Бояре поплюхались на лавки, стражники вытянулись в струнку, царевичи сели как положено, гордо глядя перед собой, а Пресловут отступил и замер.

– Спасибо вам за совет, бояре верные, – возвестил Еремей неожиданным для его габаритов глубоким голосом. – Спасибо за радение в делах государственных, да только надо мне поговорить с магом моим да царевичами. Все свободны. Стража тоже.

Бояре сдержанно возмутились, стража нахмурилась. Еремей прихлопнул ладонью по подлокотнику и тихо велел:

– Вон. Ваня, останься. Будешь нас охранять.

Стража облегченно вздохнула, бояре низко поклонились и степенно вышли через высокие двустворчатые двери. Стражники удалились следом. В тронном зале остались только царь с царевичами, стражник Иван, не отходивший от Женьки ни на шаг, и маг Пресловут.

– Валяй, говори, – разрешил Еремей.

Поскольку остались все свои да странная гостья, которую, если что и казнить не жалко, он позволил себе расслабиться, сдвинул корону набекрень и с облегченным вздохом развалился на троне.

– Я? – осторожно спросила Женька.

– Цыц, – беззлобно цыкнул царь. – Пресловут пусть говорит. Илья, Елисей, слушайте внимательно. Тебе, Илья, надо привыкать дела решать обдуманно, а ты, Елисей, послушай, на пользу пойдет.

Из его обращения Женька поняла, что старший Илья, а младший, тот, который нахал, – Елисей. Оба светло-русые, синеглазые, похожи друг на друга, а ростом, видать, пошли в маму, папа им обоим в пупок дышал. Илья выглядел серьезнее, а Елисей, если бы не его нахальный взгляд, давеча пробежавшийся по Женькиной фигуре, казался более веселым и улыбался так красиво. С таким прийти к подругам – значит вызвать стойкую зависть на пару месяцев.