Услышав эти сочувственные слова, Ларций на мгновение опешил.

Всем известно: Рим слезам не верит, но не до такой же степени!..

Потом унял гнев. Старик как ни в чем не бывало принялся вспоминать годы совместной службы. Затем признался, что на досуге занялся составлением трактата по военному искусству. Точнее, собирает различные военные хитрости, способные в трудную минуту помочь любому полководцу. Тут же прочитал несколько выдержек из своей книги.

Ларция взяла волчья тоска: зачем он приперся к этому старому пню? Чтобы услышать байки времен ганнибаловых и покорения греков? Тоже мне стратег нашелся! Тут же осадил себя – на что он, собственно, рассчитывал? Homo homini lupus est. В Риме любят повторять эти слова Плавта.

Между тем старик в белой тоге с широкой красной полосой поделился с гостем:

– Вот чем, Ларций, я теперь заполняю досуг. Собираю все, что способно подтвердить остроту ума и находчивость, более всего необходимые на войне. Я хочу собрать как можно больше примеров, способных научить, а в трудную минуту и помочь любому полководцу принять верное решение. Надеюсь увидеть тебя в числе первых читателей и дотошных критиков моего труда.

Ларций криво усмехнулся.

Старик улыбнулся.

– Полагаешь, ко времени ли старый веник вроде меня взялся за описание деяний тех, кто в полной мере освоил искусство войны? Я считаю, что любое полезное дело всегда ко времени. Например, гимнастика. Мне скоро семьдесят, но я ежедневно проделываю полезные упражнения, совершенствуюсь во владении оружием и совершаю дальние прогулки. А ты? Приседаешь ли по утрам? Разводишь руки в стороны? Тренируешься ли в метании дротиков с коня, не растерял ли навыков обращения с длинным сарматским копьем-кóнтосом?

– В моем положении, – пожал плечами гость, – более пристало позаботиться о памятнике, который поставят в семейной усыпальнице, чем о рукомашестве и ногодрыжестве. Тем более о сарматском копье. Конечно, если найдутся люди, которые предложат в самое ближайшее время применить его на деле, я докажу, что и однорукий способен на многое.

Наступила тишина. Фронтин помолчал, наконец, усмехнувшись, ответил:

– Я смотрю, ты повесил голову, дружок. Расходы на памятник излишни; память о нас будет жить, если мы заслужим этого своей жизнью. Неужели ты поддался страху?

Ларций пожал плечами:

– В моем положении волей-неволей поддашься страху.

– Страх, Ларций, всего лишь ожидание зла. Это движение души неразумно, оно ни в коей мере не согласуется с человеческой природой. Ведь ты же не будешь спорить, что твоя природа есть часть природы космической?

– Спорить не буду, – осторожно ответил гость.

– И правильно.

Ларций шумно выдохнул.

– Все это слишком сложно для меня, Фронтин, – признался он. – Я не понимаю, чем в моем положении может помочь знание о том, что моя природа связана с природой космической.

– Это и радует, – улыбнулся хозяин.

– Что именно, – нахмурился Ларций.

– Твоя искренность. Твое твердое намерение следовать велениям собственной природы, ведь, как я слышал, ты не отказался от родителей?

– Это не выход, – мрачно буркнул гость.

– Конечно. Твоя единственная опора – это выдержка, римская невозмутимость и мужество. Это немало.

– Невозмутимость невозмутимостью, но если дела и далее пойдут в том же порядке, мне придется расстаться не только с имуществом, но и с жизнью.

Фронтин улыбнулся и похлопал молодого человека по плечу:

– Я смотрю, ты совсем раскис, Ларций. Гони дурные мысли!

После короткой паузы старик добавил:

– Ты всегда был мне приятен, поэтому я рискну дать тебе совет, вполне вытекающий из осознания, что ты – разумное существо и часть космоса. Что и в тебе живет частичка одухотворяющей мир горячей пневмы. Попробуй последовать за своим ведущим. Ты всегда был рассудительным, спокойным человеком. Не теряй надежды, займись гимнастикой. Я знаком с греком, искусным механиком. Он творит чудеса. Одному моему знакомому соорудил такой кинжал, что его можно упрятать в наручной повязке. А какие искусственные руки он изготавливает! Любо-дорого посмотреть. Пальцами на такой руке вполне можно удерживать фиал, полный вина. Или поводья коня. Вот тебе мой совет: закажи ему протез, пригодный для использования и в походе, и в бою, и в домашней обстановке. Другими словами, отыщи в себе согласие с самим собой.