— Что достать?

— Да гроб же! — пояснят Изольда.

Присматриваюсь и с ужасом понимаю, что за бликами внутри стекляшки виден темный силуэт. Ужас какой… Фамильяры, будто с ума сходят. Просят, чтобы я поскорее этот стеклянный ящик достала. Да он весит, наверное, тонну!

Трогаю рукой и понимаю, что ошиблась. Гроб легко поехал глубже, внутрь. Хватаю его за выемку в крышке, тяну на себя. Вытягиваю до половины и уже вижу сквозь прозрачный верх ноги в кожаных сапожках, прикрытые подолом зеленого платья. Дальше приходится прерваться — подвал завален художественно погрызенным хламом. Разгребаю. Вытаскиваю гроб на освободившуюся площадку. Когда из темноты выезжает дальний край, внутри у меня все сжимается. Я вижу лицо. Стекло мутноватое, покрыто пылью, но я почти уверена.

Смотрю на замерших фамильяров сквозь проступившие слезы. Сдвигаю крышку и чуть не роняю её на пол.

— Марго! — падаю на колени рядом с гробом, в котором лежит моя сестра.

6. Глава 6. Мое решение

Сестра будто спит, только грудь не движется. Лицо — родное, любимое. Темные волосы с седой прядкой уложены в две толстые косы. Глаза закрыты. Целую лоб — кожа прохладная, но не одеревенела. Дыхания нет. Проверяю сердце — не бьется. Беру исколотые травами руки, прижимаю к лицу, чувствую знакомый запах дома, уюта, теплых вечеров.

Оборачиваюсь к фамильярам.

— Она умерла?

— Нет, Марьяночка, — в голосе хомки сожаление, жалость, надежда.

— Что тогда с ней?!

— Она обманула смерть, — Сема прыгает Марго на грудь, берет крошечными лапками небольшой кристалл.

Он то чернеет, то пульсирует фиолетовым светом.

— Это было страшное проклятье на смерть. Оно отравляет тело и забирает душу. Но Марго знала, как оно действует. Как увидела, что проклята, тело свое заморозила и спрятала в хрустальный гроб. А душу — в кристалл. Проклятье застряло в теле без души. И убить не может и покинуть тело…

Вижу, что оба фамильяра не спускают глаз с фиолетового огонька внутри кристалла.

— А почему камень мигает?

Ушки Изольды печально опали.

— Нельзя долго душу в кристалле держать… Марго говорила, три года — предел. Дальше душа уйдет, — хомочка перешла на шепот и затихла.

— Душа уйдет, и что тогда будет с Марго? — спрашиваю и понимаю, что знаю ответ. — Нет! Я этого не допущу!

— Потому мы и надеялись, что ты явишься, — говорит Сема, — больше у Марго родных не осталось. На тебя, Марьяна, вся надежда.

Прикидываю в уме. Дача Марго сгорела в конце октября. Значит, где-то в это время на нее наложили проклятье. Сейчас середина сентября. Выходит, у нас чуть больше месяца, чтобы снять проклятье.

Хомка и мышь смотрят на меня ожидающе. Ждут, что я скажу. Вижу, боятся, что откажусь.

Смотрю на тело сестры, глажу её руку. Поднимаю взгляд на фамильяров. Спрашиваю:

— Вы научите меня, как спасти сестру?

Ушки Изольды радостно приподнимаются, Семен привстает на задние лапки, беспокойно дергает остренькими ушками

— Ты остаешься? — спрашивает недоверчиво.

Киваю.

— Остаюсь.

Жду, что фамильяры обрадуются, но они замерли и пристально на меня смотрят.

— Со мной что-то не так?

— Все так, — шепчет хомка.

— Тогда что…

Говорю и вижу, как руки окутывает золотистое сияние. В воздухе кружатся оранжевые искорки, падают на кожу и тают, как снежинки. Чувствую, как в животе теплеет. Тепло расползается по телу. Опускается по ногам, до колен и ниже. Поднимается вверх — до груди, в голову.

Перед глазами пляшут веселые огоньки, кружатся и гаснут.

— Марьяна! — два пушистых комочка льнут ко мне, — Марьяночка! Свершилось, ты приняла наследство!

— Теперь ты — наша травница! — объявляет Изольда, — Наша хозяйка, наша надежда и опора! Приняла решение остаться и завещание полностью вступило в силу.