Старушенция хмыкнула.

– Ну я же дух все-таки. Могу летать. Могу не летать. Могу обратиться кем надо.

– Это кем например?

Та пожала плечами.

– Ларина все чаще просила обертаться кошкой. Или вороной. Но мне больше нравится красной девицей, конечно.

– И так умеешь? – изумилась я.

– Показать?

– Ну покажи.

Старушенция, пока мы не дошли до ворот, в миг очень ловко для такого почтенного возраста крутанулась на носке, вокруг неё занялся вихрь. Через секунду передо мной предстала девушка лет двадцати пяти, то есть моя ровесница. С черной косой, в красивом зеленом сарафане и блестящем кокошнике.

– Ого, – впечатлилась я.

Марюта расплылась в довольной лучезарной улыбке.

– А то. Мне прямо так выходить за ворота, али как?

Быстро прикинув, что, судя по всему, обратно меня возвращать никто не станет, и что надо срочно адаптироваться к новой реальности, я покачала головой и попросила:

– А можешь превратиться в… Не знаю, какого-нибудь силача?

– Богатыря что ли?

Покивав, я пояснила уже шепотом, потому что мы у самых ворот:

– Мало ли кто за калиткой. Если какие-нибудь гады, то увидят крепкого мужчину и побоятся лезть.

– Разумно, – согласилась Марюта и снова крутанулась на одной ноге.

Её охватил новый вихрь, и я охнула, теперь передо мной рослый детина с бородой и такими широкими плечами, что я могу сесть на одно, как на лавочку.

– Сойдет? – спросила Марюта старческим голосом.

– Ещё как, – восхитилась я. – Только с голосом тоже надо что-то сделать.

Она прокашлялась, и из старческого голос преобразовался в басовитый.

– А так?

– Идеально.

Дальше мне пришлось открыть калитку на воротах. Напротив них на дороге остановился отряд всадников. В центре него на крупном сером коне восседает молодой мужчина, одетый в белую расшитую золотом и красными нитями рубаху, поверх которой серебристая кольчуга, штаны из крепкой на вид кожи, сапоги до колен. Соломенного цвета волосы кудрями спадают до плеч и колышутся от ветерка. Остальные четверо всадников одеты почти одинаково в простые серые кольчуги и рубахово-штанинные костюмы. Блондин держался за бедро, невооруженным глазом видно, что он ранен.

– Царевич Огневит, – прошептала Марюта мнев облике детины, склоняясь в поклоне. – Поклонись.

В жизни я никому не кланялась, и сейчас не собиралась. Вместо этого цивилизованно поприветствовала красавца:

– Здравствуйте, царевич Огневит. Что привело вас в нашу глухомань?

Несмотря на боль в ноге, которая ему доставляет большие страдания, хотя он и пытается этого не показывать, кудрявый блондин в удивлении поднял соколиные брови.

– Даже не поклонишься, красавица? – спросил он.

– Девушке кланяться тому, кто и так сидит на коне и по умолчанию выше? Это странно, вам не кажется? – ответила я.

Спутники царевича переглянулись, один из них ухватился за рукоять, но Огневит покачал ему головой и тот чуть расслабился.

– В твоих словах есть правда, – сказал он. – Что ж я бы не побеспокоил тебя, красавица. Но я охотился на кабана, да нога моя предала меня. Я упал и на сук напоролся. Нужна помощь.

Марюта в виде детины оглянулась на меня и кивнула, приглашая подойти ближе.

– Здрав будь, царевич. Это Ника, новая травница, – представила она меня измененным басом. – Поможет она тебе, если, конечно, не боишься довериться ей.

Я нервно сглотнула, чувствуя, как к горлу подступает ком. Одно дело перенестись в другой мир и получить в довольство дом с хозяйством. Другое – сходу лечить местного царевича. С цветами в горшках у меня все в порядке, но это ведь не одно и то же, что лечить распоротую ногу.