То были серые утилитарные постройки давно законсервированного за ненадобностью форта, вот уже несколько столетий не посещаемого никем, кроме голубокожих жителей отравленных болот.
И тем не менее там присутствовала жизнь.
На плоской крыше одного из зданий громоздились установленные тут совсем недавно антенны, по своей конструкции схожие с теми, что монтировались на станциях Гиперсферной Частоты, предназначенных для глубокой межзвездной связи. Разница была лишь в том, что конструкции являлись самодельными и очень маломощными.
В данный момент они работали. Тихо гудели установленные прямо на крыше генераторы низкочастотных полей, выкачивая драгоценные, невосполнимые эрги из систем обогрева нескольких обитаемых зданий.
Конечно, этого было недостаточно, чтобы послать полноценный межзвездный сигнал, но комплекс продолжал работать, и его голос, устремленный вверх в виде способных проникнуть сквозь метрику трехмерного пространства волн, походил на едва слышный шепот умирающего:
«ВСЕМ, КТО НАС СЛЫШИТ. ГОВОРИТ КОЛОНИЯ ВЕЗЕЛВУЛА.
Последняя аббревиатура повторялась до тех пор, пока в системе передающего устройства оставалась энергия.
Весь парадокс заключался в том, что официальное поселение колонии на Везелвуле находилось в пятидесяти километрах южнее, и именно оно должно было послать подобный сигнал, но передатчики космопорта молчали.
Потом умолк и этот, исходящий со стороны болот шепот.
Прошло еще несколько суток, и атмосфера вновь помутнела. На безмолвную землю, на мертвые дома, пустой космопорт, зеленовато-белые леса и бескрайние, пузырящиеся ядовитыми испарениями топи неосвоенных пространств начали беззвучно падать большие хлопья замерзшего воздуха.
Это был последний снегопад. Атмосфера замерзала, падая на планету неправдоподобно большими, чуть голубоватыми хлопьями кислородного снега.
Они, как саван, укрывали следы внезапно застывшей цивилизации.
В полной темноте продолжали жить лишь два источника света, расположенные в окрестностях самого крупного поселения планеты.
Одним из них был пустой космопорт, а другим – мрачное здание колониальной тюрьмы для особо опасных преступников.
По иронии судьбы именно эти два сооружения имели собственные, автономные источники энергии.
12 мая 3781 года по Галактическому календарю
Система Везелвул-12. Здание колониальной тюрьмы строгого режима
Первым его ощущением был холод.
Дикий, пробирающий до самых костей холод, от которого хотелось кричать. Однако тело, туго спеленатое жгутами проводов, идущих от десятков облепивших кожу датчиков систем жизнеобеспечения, не могло даже пошевелиться. Для человека, только что очнувшегося в собственной низкотемпературной могиле, эти провода и шланги являлись непомерным, обременительным грузом.
Разлепить веки – и то был тяжкий труд.
Рефлекторная дрожь ресниц привела лишь к тому, что, кроме холода, до пробуждающегося сознания дошел тусклый желтый свет.
Это еще нельзя было назвать жизнью. Заторможенная попытка что-то вспомнить или хотя бы понять – где он, что с ним, почему так холодно и откуда идет эта изматывающая дрожь, – то был первый проблеск пробудившегося сознания.
Внутри цилиндрической камеры криогенного сна тихо и монотонно вздыхали насосы. Какие-то жидкости нездорового желтого цвета мерными толчками двигались по прозрачным трубкам. Слоистым туманом плавали пласты пробуждающего газа…
Память возвращалась очень медленно и не несла в себе ничего утешительного…
Николай фон Риттер приходил в себя.
Он был заключенным.
Приговор суда – вечное поселение. К его услугам – любая из сонма адских планет, где такие, как он, гибнут сотнями.