К этому моменту Мане сделалось так невыразимо страшно, словно Арджуной была она сама. Она встала и, стараясь двигаться спокойно и неторопливо, покинула аудиторию. К счастью, никто не понял, что с ней произошел нервный срыв – мало ли зачем человеку нужно выйти. В туалете ее вырвало. А потом ужас прошел так же внезапно, как начался.

Это казалось достаточно веской причиной, чтобы пообщаться с Офой – и Маня уже почти решилась. Но тут Офа неожиданно вышла на связь сама.

Она выглядела взволнованной, взъерошенной и невыспавшейся, но даже это странным образом ей шло. Маня понимала, что видит визуализацию собственных предпочтений, и не удивлялась. В конце концов, кукухотерапевт нужен именно для того, чтобы внятно объяснить такие вещи перед двухчасовым сексом на кушетке.

– Хочешь не второй, а третий таер? – спросила Офа, как только они отдышались.

– Кто ж не хочет, – хмыкнула Маня. – А у тебя что, есть лишний?

– Есть, – кивнула Офа. – Пожалуйста, слушай и не перебивай…

Мане показалось, что они поменялись ролями – теперь долгую и путаную историю рассказала Офа, а сама Маня как бы стала кукухотерапевтом, изредка задающим вопросы.

Услышанное было невероятно.

У Гольденштерна начались проблемы. Причем серьезные.

– В баночной вселенной существует баланс власти, – объяснила Офа. – Про это мало кто знает, потому что вопрос не касается никого, кроме тех, кто в самом низу… В смысле, на самом верху…

– Я поняла, – сказала Маня.

– В общем, – продолжала Офа, – против Прекрасного устроили заговор.

– Кто? – спросила Маня, чувствуя, как замирает сердце.

– Акционеры и наследники. Члены семьи. Все они давно в банках – и хотят захватить его собственность. У Прекрасного хотят отнять «TRANSHUMANISM INC.» Это рейдерский путч.

– И что теперь будет?

– Путч, конечно, ликвидируют. Он незаконный и так далее – никаких шансов при честной игре. Все легальные процедуры уже запущены и займут недели три. Но если Прекрасного за это время банально отключат от жизнеобеспечения и его мозг умрет, собственность автоматически перейдет к семье. То есть к тем, кто этот заговор начал. А в заговоре, кроме семьи, участвуют почти все баночники, обеспечивающие безопасность Прекрасного… И в этом самое плохое.

– Но разве с Прекрасным могут такое сделать? Ведь будет… Будет революция!

– Какая революция? Про Прекрасного у вас даже вспоминать нельзя. Никто не пикнет. А в банках все перестроятся под новых хозяев и смолчат. Мы все в гостях у «TRANSHUMANISM INC.»

– То есть что, можно вот так просто взять и сковырнуть самого главного… самого нижнего…

– А ты как думала. Прекрасному не на кого положиться. Совсем. И он обратился ко мне…

– Почему к тебе?

– Я долго была его личным терапевтом и любовницей, – сказала Офа. – Мы знакомы больше сотни лет. Но при этом я не член его внутреннего круга и никак не связана с семьей… Обо мне никто сейчас не думает. Когда Прекрасному будут отсекать пути к отступлению, про меня просто не вспомнят.

– А я зачем?

– Понимаешь, – сказала Офа, – в нашем подземном мире все в конечном счете упирается в реальные физические руки, которые могут что-то сделать с банкой. Про это не любят вспоминать, но это так. Прекрасный не верил никому, кроме родственников. Они его предали, поэтому подконтрольные им человеческие руки больше ему не подчиняются. Но у него есть я и ты…

– А что мы можем сделать?

– Вот об этом я и хотела поговорить… Существует компактный автономный агрегат для перевозки мозга. Мы его называем ковчегом. По виду это пузатый алюминиевый чемодан. С собственным питанием и очисткой, невероятно технологичный, стоит как десять бизнес-джетов. И при этом легкий и сравнительно маленький. Разработан специально на случай экстренной эвакуации мозга при угрозе теракта или глобальной катастрофы. Его можно запустить на орбиту в космос. В капсуле, конечно. Автономный срок жизнеобеспечения – около месяца… При этом мозг остается полностью функционален – и может поддерживать связь с внешним миром. Прекрасный хочет, чтобы ты взяла ковчег с его банкой… Он тебе верит.