– Легковата… но для начинающего – неплохо. А плечи или грудь чем качаешь?

– Это и есть для груди, – огрызнулся я.

Она снисходительно улыбнулась.

– Ничего, для начинающего сойдет. Вообще-то для плеч бери на пару половинных блинов меньше, чем при жиме от груди лежа. А для рук вообще ставь половинки. Здесь у тебя два по пять и блинчики по два с половиной, еще гриф в два кэгэ… имеем по семнадцать на руку. Значит, на плечи – пятнадцать, да и то будет тяжеловато. А для руки большие блины скинь. Для начала хватит и четырех с половиной…

Коля вышел на кухню, слышно, как загремел посудой. Послышался шум льющейся воды. Светлана потрогала мой живот.

– А для этого что-то делаешь?.. Учти, женщины в мужчинах прежде всего ценят плоское рельефное пузо в шесть квадратиков. Еще лучше, если в восемь. Вот посмотри, как у меня… Нет, ты пощупай, пощупай!

Я нехотя подумал, живот у нее в самом деле, как вырезан из светлого дуба, но тугие мышцы скрыты тонким нежным слоем женского жирка, такого зовущего, что кончики пальцев ощутили зуд. Светлана сделала вид, что не заметила, как стыдливо отдернулась моя рука, на лице ничего не изменилось, но я ощутил ее тайное удовлетворение.

В другое время она потрогала бы меня и ниже, но между нами все еще Каролина, как вообще между мной и всеми женщинами мира. Остается уповать, как я видел по ее глазам, только на время, что все лечит, если не брешут.

– Знаешь, – сказала она с явными сожалением, – чувствую себя как тампакс: в хорошем месте, но в плохое время. Я бы с удовольствием позанималась с тобой…

С кухни донесся вопль:

– Володя, а как у тебя эта мудреная кофемолка запускается?

– Кофе нашел? – крикнул я.

– Я все нашел!

– Там на кофемолке сбоку зеленая кнопка… Слева.

– Ага, – послышалось довольное, – отыскал!

Донесся шум размалываемых зерен, Светлана повернулась ко мне. Глаза полны сочувствия и дружеского участия.

– Коля говорит, что иной раз за высокими моральными устоями жизни не видно…

– Это намек? – спросил я. – Знаешь, Света, скажу честно, у меня впервые в жизни появилась цель.

– А до этого?

– Да разве то цели? – перепросил я. – Накопить и купить мотоцикл. Заработать больше – поставить дисплей с диагональю на целый дюйм ширше. Накопить – купить тачку круче…

Она поощряюще усмехнулась.

– Все мужчины так живут. Во всяком случае, все те, кого знаю.

– Я тоже знаю только таких, – ответил я невесело. – Но есть же люди?.. Есть же цели?..

– А какая цель у тебя?

Я оглянулся в сторону кухни, там звякает посуда и доносится веселый голос Коли. Он врубил плеер, телевизор и музыкальный центр, которого я не касался с того дня, как Каролина сказала о своей болезни, подпевает и, похоже, даже подтанцовывает со своей медвежье-слоновой грацией.

– Есть, – ответил я, – есть. Кому-то покажется смешной, кому-то – дикой… но теперь у меня цель есть.

Она сказала медленно:

– И как у всех мужчин, конечно же, грандиозная и далекая. Вот почему я так и не стала лесбиянкой. Люблю мужчин за эту наивную дурость.

На кухне Коля тряс рукой и дул на пальцы. Увидев нас, пожаловался:

– Вроде и неплохо физику знал, а вот забыл основной закон!

– Какой? – полюбопытствовала Светлана. Она захватила с собой семнадцатикилограммовую гантель и как теннисный мячик перебрасывала ее из руки в руку.

– Горячая джезва с виду такая же, как и холодная!

– Это все, – спросила она, – что ты запомнил на уроках физики?

Он не отрывал взгляд от темно-коричневой пористой поверхности в узком горлышке, еще не поднимается, но уже набухает, поинтересовался:

– Почему турок – мужчина, а турка – эта штука для кофе?