Мария Павловна ответила сразу, словно ждала моего звонка с мобильным телефоном в руке:

– Таня?

– Мария Павловна, я у дома вашего сына. Дом с виду пуст, как вы и говорили. Но я нашла какую-то связку ключей у калитки, и, похоже, она от входной двери. Я должна войти и все осмотреть, но по закону не имею права.

– Входите, входите! Господи. – Голос у женщины задрожал. – Боже мой, боже. Я не знаю… Входите. Если что-то случится – я скажу, что вы зашли по моей просьбе.

– В доме есть сигнализация?

– Есть, но Олег включает ее, только когда они с семьей уезжают из страны. В остальное время всегда кто-то есть дома. На всякий случай код отключения я вам сейчас пришлю. Панель прямо за дверью.

– Хорошо.

– Вы же позвоните мне сразу?

Я запнулась. Какая сцена откроется мне за этой дверью?

– Позвоните сразу! – сказала Мария Павловна. – Мне важно знать, что бы ни было.

Помедлив, я решила:

– Хорошо.

В конце концов, если ключи лежали у калитки, значит, велика вероятность того, что в доме нет людей.

Глубоко вдохнув, я отперла калитку и толкнула ее. Кованая дверца с тихим скрипом отворилась, сгребая в сторону нетронутый снег. Я почувствовала, что действительно мерзну, и, уткнув нос в плотный шарф, быстро пошла по дорожке к крыльцу.

Ключ с тяжелым звуком провернулся.

– Кто-нибудь есть дома? – громко спросила я, оповестив о своем присутствии.

Ответом мне было молчание. Я огляделась и нащупала на стене выключатель. Панель сигнализации под ним молчала.

Итак. Одинцовы никуда не уехали и дом на охрану не поставили.

Яркая люстра в холле осветила широкое пространство. В две стороны – направо и налево – расходились жилые помещения, а передо мной распласталась широкая лестница с деревянными витыми балясинами. Сначала я решила осмотреть первый этаж и, последовательно щелкая выключателями, двинулась налево. Передо мной возникла светлая и просторная кухня-столовая с дорогим обеденным столом и тяжелыми стульями. У окна стоял небольшой угловой диван, на котором были рассыпаны какие-то бумаги. На кухне порядок. Ни грязной посуды в раковине, ни разводов на столешнице. Однако что-то меня насторожило.

Я замерла, прислушиваясь к ощущению. Какая-то деталь смущала. Точно! У дивана лежала чашка. Кто-то ее уронил и не поднял. Вряд ли такое было в порядке вещей в столь аккуратном и чистом доме. Скорее, это наводило на мысль о том, что кто-то выронил чашку из рук в спешке, панике или от неожиданности.

Я наклонилась, но решила не поднимать предмет: в дальнейшем может выясниться, что дом – место преступления. А в этом случае надлежит оставить все на своих местах.

Вытащив телефон, я сделала пару снимков. Рядом с чашкой на плиточном полу виднелись контуры пятна. Если кто-то пил чай две недели назад, то разлитая жидкость успела бы испариться, оставив точно такие засохшие края.

На стеллаже у стены нижняя дверца была приоткрыта. Заглянув внутрь, я увидела вскрытые пакеты сухого кошачьего корма. Часть содержимого рассыпалась по полке. Один пакет аккуратно надрезан ножницами, остальные разодраны.

– Здесь кот, что ли? – вслух сказала я и в этот момент ощутила легкое прикосновение к своей ноге.

Взвизгнув от неожиданности, я отпрыгнула в сторону и, поскользнувшись на плитке, растянулась на полу, сильно ударившись локтем.

Около открытой дверцы сидел толстый серый кот и глядел в мою сторону с явным недоумением.

– Господи!

Кот был пушистый, с розовым носиком и большими круглыми глазами. Он подошел ко мне и снова потерся о мою ногу. Я все еще тяжело дышала.

– Черт! Хорошо, что у твоих хозяев собаки нет!