Вересковая степь оказалась еще более дикой, чем думала Мэри. Словно необъятная пустыня, тянулась она с востока на запад, и только кое-где ее пересекали тропинки, да на горизонте вздымались высокие холмы.

Мэри не могла бы сказать, где кончается степь. Только один раз, забравшись на самый высокий тор к западу от «Ямайки», она увидела вдали серебристый блеск моря. Местность была тихая и пустынная, не тронутая человеком. На вершинах торов были навалены кучей огромные каменные глыбы странной, причудливой формы – они лежали здесь с тех самых пор, как их сотворил Господь Бог.

Некоторые камни имели форму гигантских стульев и чудовищно искривленных столов; другие камни, чуть поменьше, напоминали упавшего на землю великана, отбрасывая мрачную тень на вереск и кустики жесткой травы. Длинные узкие валуны стояли торчком, чудом удерживая равновесие, как будто ветер подпирал их, а иные были плоскими, словно срезанными, похожими на алтари, дожидавшиеся жертвоприношения. Высоко в скалах водились дикие бараны, черные вороны и сарычи – всевозможные нелюдимые одиночки животного мира.

Внизу, в степи, паслись черные коровы. Они осторожно ступали по твердой земле, инстинктивно обходя заманчивые зеленые лужайки, которые на самом деле были совсем не лужайки, а участки трясины, где булькала и чавкала болотная жижа. Ветер печально завывал в гранитных ущельях, а иногда прерывисто стонал, как человек, страдающий от боли.

Этот странный ветер налетал как будто ниоткуда; он стлался у самой земли, и трава пригибалась на его пути; он дышал на лужицы дождевой воды среди камней, и по воде пробегала рябь. Иногда ветер пронзительно кричал, и его крик эхом отдавался среди скал и уносился вдаль. В скалах царило безмолвие иной, давно прошедшей эры, когда еще не было человека и только языческие божества ступали по горным склонам. Неподвижный воздух был полон странного, древнего покоя, – покоя, который не от Бога.

Мэри Йеллан бродила по степи, карабкалась на скалы, отдыхала в низинах у родников и ручьев и все время думала про Джосса Мерлина. Каким могло быть его детство? Почему в какой-то момент его развитие пошло вкось, как у дерева с искривленным стволом, изувеченного северным ветром?

Однажды Мэри пересекла Восточную пустошь в направлении, которое указал ей Джосс в тот первый вечер. Остановившись на обрывистом склоне холма, со всех сторон окруженного вересковыми пустошами, она увидела, что дальше почва понижается, переходя в коварное болото, через которое пробивается ручеек. А по ту сторону болота, прямо посреди равнины, поднимается к небу гигантская каменная рука, словно высеченная из гранита отвратительного тускло-серого цвета.

Так вот он, Килмар-Тор! Где-то там, среди этих каменных глыб, закрывающих солнце, родился Джосс Мерлин, и там сейчас живет его брат. А внизу, в болоте, утонул Мэтью Мерлин. Мэри представила себе, как он шагает по равнине, насвистывая песенку и прислушиваясь к журчанию ручья; ночь застала его врасплох, и он замедлил шаги, а потом повернул к дому. Мэри так и видела, как он остановился на тропе, и задумался на мгновение, и тихо выругался, и как уверенность вернулась к нему, он пожал плечами и смело шагнул в туман. Но не успел сделать и пяти шагов, как земля подалась у него под ногами, он споткнулся и упал и вдруг увяз по колено в жидкой грязи и иле. Он дотянулся до кочки, но кочка провалилась под его весом. Он стал брыкаться, не чувствуя своих ног. Вот одна нога с хлюпаньем выдернулась из трясины, но, панически рванувшись вперед, он опять попал на глубокое место и вот уже беспомощно барахтается, хватаясь руками за болотные травы. Мэри слышала, как он кричит от ужаса, так что испуганный кроншнеп взмыл в воздух совсем рядом, хлопая крыльями, с печальным писком. Кроншнеп скрылся за каменной грядой, и на болоте снова стало тихо. Только несколько травинок еще вздрагивают на ветру, а потом наступает полная тишина…